Ельцина, Гайдара и Чубайса винят в обесценивании советских рублей. Конечно, любить этих политиков сложно, но всё же конкретно тут они невиновны. Советские рубли на самом деле обесценили Хрущёв и Брежнев.

Мало кто знает, что когда к власти пришёл Горбачёв, ему уже докладывали, что на один рубль у населения приходится товаров… всего лишь на 12 копеек, то есть в 8 раз меньше, чем народ хотел бы купить. Лежит, допустим, на витрине пара хороших сапог за 60 рублей, а перед витриной стоят 8 человек, и у каждого по 60 рублей в руках. Результат — очевиден, один с сапогами и 7 недовольных.

Очевидный способ разрешить этот дисбаланс — поднять цены в 8 раз. Ну а как иначе-то? Но в СССР на это никто идти не хотел.

В определенный момент СССР распался по ленинско-сталинским законам и границам — где вожди закладывали мины, там и рвануло. И снова, я тут не защищаю Горбачёва, медаль Свободы ему американцы вручили за реальные заслуги перед США в развале СССР. Однако я сомневаюсь, что даже у решительного и патриотического лидера, окажись он в 1985 году на месте последнего генсека, было много шансов остановить распад страны. Пришлось бы воевать, а война — это деньги, а денег в советской казне уже не было, доходы с расходами категорически не сходились. Как говорят шахматисты, цугцванг.

В 1992 наша великая страна распалась, половина рублей оказалась за рубежом, и республики тут же отправили советские рубли обратно в Россию, чтобы поменять на валюту или товары. Это нехитрый маневр украинцев с грузинами автоматически обесценил рубль ещё вдвое. Мало того — из-за неразберихи начала девяностых отколовшиеся от нас страны ещё пару лет подворовывали у России деньги через безнал. Цитирую kvisaz:

Николай Симонов писал в очерках истории банковской системы России: «После распада СССР советская денежно-кредитная система еще как минимум два года продолжала свое призрачное существование. Центральный банк РСФСР монопольно эмитировал наличные деньги, но четырнадцать республиканских центробанков могли росчерком пера, через безналичные расчёты, запустить в обращение любую сумму денег, что увеличивало инфляцию во всей рублевой зоне. Воспрепятствовать этому российские власти не могли, поскольку их полномочия были ограничены территорией РСФСР. Введение же национальной российской валюты, как необходимого условия торможения инфляции, якобы было невозможно, пока суверенные республики не введут в обращение свои национальные денежные единицы».

Вот и считаем: в 1992 году рубль должен был обесцениться в 8 раз из-за дефицита товаров и минимум в 2 раза из-за прощального фокуса отделившихся осколков, итого в 16 раз. В реальности примерно так и вышло — только ещё хуже, так как гениальными экономистами младореформаторы не были, и так как в России был бардак, то естественная инерция процесса запустила самоподдерживающийся инфляционный процесс.

Главным виновником обесценивания рубля следует считать Хрущёва, который стряхнул паутину с печатного станка — с опасного инструмента, которым Сталин не пользовался из принципа. Советская плановая экономика представляла собой модернизированную версию древнеегипетской, когда фараон, обладая абсолютной властью, лично указывает, сколько киккаров риса сеять на каком участке, и куда потом урожай распределять.

У этой системы, так называемого «азиатского способа производства», есть плюсы — к примеру, возможность направить огромные ресурсы на амбициозные проекты типа полёта Гагарина в космос или строительства пирамид. Но в целом плановая экономика неэффективна, так как подавляет частную инициативу, запрещая условному председателю колхоза самостоятельно решать, что именно выращивать на своей земле. Получается забивание гвоздей микроскопами: крестьян, рабочих и инженеров социалистическая экономика использует не как мыслящих самостоятельных людей, а как дрессированных обезьян, которые должны бездумно выполнять приказы высокого начальства, причём безо всякой выгоды для себя.

В древнем мире, когда всё население Египта составляло менее 3 млн человек, система была вполне конкурентоспособна, так как у варваров было ещё хуже. Но в мире современном «азиатский способ производства» чудовищно слаб. Принудительный труд проигрывает свободному труду со свистом, поэтому-то разница в уровне жизни между соцстранами и капстранами составляла 10 и более раз.

Иосиф Сталин был достаточно трезвым человеком, чтобы понимать проблему неэффективности СССР. При этом, будучи фанатиком, отказаться от марксизма он не мог — тем более что попытка вернуться к здоровому капитализму подвергла бы риску его личное положение полновластного тирана. Поэтому он принял единственно рациональное с точки зрения циника решение — конкурировать с Западом, наглухо закрыв границы и до упора понизив уровень жизни подданных. Русский народ в итоге страдал так, как не страдал за предыдущие 300 лет правления Романовых, но зато советская экономика работала в плюс.

Никита Хрущёв был уже относительно нормальным правителем. В отличие от равнодушного к человеческим страданиям Ленина и варварски-свирепого Сталина, слесарь Хрущёв на самом деле пытался сделать жизнь советского народа хотя бы сносной. Хрущёв начал покупать еду у капиталистов, остановив тем самым страшную череду опустошительных голодовок, также он развернул масштабное строительство жилья для простых людей и провёл ещё несколько аналогичных реформ. В этот-то момент и был подписан приговор СССР: даже хрущёвско-брежневский уровень жизни, несуразно бедный по нынешним меркам, развитый социализм уже не тянул.

В результате Хрущёв начал печатать деньги и создавать пирамиду долгов, которая в итоге похоронила сначала экономику СССР, а потом и сам Советский Союз.

Идеальным вариантом выхода из ловушки 1917 года был бы для нас китайский сценарий. Если бы в 1957 году, сразу после полёта Спутника, Хрущёв произнёс знаменитое «Обогащайтесь!» и включил бы в СССР ограниченный капитализм, сейчас мы, вероятно, жили бы под красным флагом, но в советских границах, с высокими зарплатами и с промышленностью больше американской.

К сожалению, редкие попытки свернуть на капиталистические рельсы в СССР технично душились опасливой и безнадёжно эгоистичной номенклатурой.

Вместе с тем, был у Хрущёва и компромиссный вариант — построить ущербный, поражённый марксистскими идеями капитализм, который внешне выглядел бы торжеством коллективизма, а на практике представлял бы собой разновидность рыночной экономики. Для этого Хрущёву вообще не пришлось бы произносить вслух слово «капитализм». Ему достаточно было аккуратно отменить всего лишь одну ленинскую формулу (ПСС, изд. 5, том 36, стр. 481):

…величайшим искажением основных начал Советской власти и полным отказом от социализма является всякое, прямое или косвенное, узаконение собственности рабочих отдельной фабрики или отдельной профессии на их особое производство, или их права ослаблять или тормозить распоряжения общегосударственной власти…

При Сталине всё было, как в древнем мире: заводы владели рабочими, колхозы владели колхозниками, а заводами и колхозниками владел правящий класс номенклатуры, которыми, в свою очередь, владел обладающий абсолютной властью фараон. Для решения 95% экономических проблем достаточно было эту систему рабства отменить: разрешить рабочим владеть производствами, артельщикам — владеть артелями, колхозникам — владеть колхозами. Цены при этом, разумеется, тоже следовало отпустить, так как право собственности без права определять цену на свой продукт — это насмешка, имитация, не более того.

Одного этого шага было бы достаточно, чтобы советская экономика, пользуясь преимуществами низкого старта, начала стремительно развиваться и богатеть.

В историческом СССР сельское хозяйство было в глубочайшем запустении, так как государство отбирало у колхозников весь урожай. Если бы колхозникам разрешили продавать урожай на рынках и оставлять выручку себе, буквально за несколько лет появилась бы масса богатых колхозов, в которых народ впахивал бы на совесть, зная, что получит справедливую оплату своего труда. Аналогичным образом оживилось бы и производство, так как у директоров появился бы стимул работать хорошо.

Похожим образом можно было бы реорганизовать и сферу услуг: выделять, к примеру, столько-то помещений в районе под кафе, парикмахерские и магазины, а потом передавать их в долгосрочную аренду трудовым коллективам.

В результате получилось бы хуже, чем в настоящих капстранах, так как коллективы подавляли бы энергию способных одиночек, однако снижение КПД было бы уже относительно небольшим. Полагаю, такая реформированная социалистическая экономика работала бы с эффективностью в 80% от возможного, а не с эффективностью в 10%, как это было в СССР.

К сожалению, Никита Хрущёв ничего подобного не сделал, предпочтя вместо этого ставить незначительные эксперименты с кукурузой и тому подобным, сугубо второстепенным. Мы сыграли незавидную роль отрицательного примера — и, глядя на наш провал, Дэн Сяопин провёл в 1978 году в Китае те реформы, которые Хрущёв и Брежнев не решились провести в СССР.