Итак, как было показано ранее, позднесоветские интеллигенты рассматривали себя как представителей совершенно иного, более «прогрессивного» вида — как «магов», «люденов» и т.п. — нежели остальное население.

Собственно, все «поздние Стругацкие» — от «Трудно быть Богом» до «Поиска предназначения» — это именно про то самое. Правда, в конце им стало понятно, что «прогрессивность» этих самых «мокрецов» условна — но в данном случае это не суть важно.

Ну, и, соответственно, позднесоветские интеллигенты считали, что имеют полное право на обращение с этим «остальным населением» по собственному желанию — разумеется, к их (этому населению) же благу.

Разумеется, результат этого был соответствующим: если мы посмотрим на 1990 годы — кои как раз были временем сбычи всех позднесоветских интеллигентских мечт — то мы увидим практически полную деструкцию. Развал, разрушение, страдания и даже гибель от разнообразных вариантов «национальной резни» — для большинства. Но при этом для самих «кандидатов в божки» вполне возможна была иная ситуация. Ситуация, прекрасно описанная у Пелевина в «Generation P», где главный герой оказывается как раз таким «божком», освященным принадлежностью к культу Иштар.

Кстати, Пелевин прекрасно показывает а) случайность данного возвышения — при ином развитии событий его Вавилен остался бы торговать в чеченском ларьке, и с вероятностью 90% спился бы, не дождавшись завершения «святых 1990»; б) совершенную бессмысленность существования «божков», которые, по сути, только жрут и совокупляются — хотя нет, еще «сознание расширяют» веществами. Всё! На этом значение «божков», управляющих — по Пелевину, разумеется — сознанием большинства россиян (через телевизор), исчерпывается.

В общем, оказалось, что «людены», добившись «своей цели» — по крайней мере, они в 1990 годы считали именно так — получили мир, который по своей пошлости, гнусности, бессмысленности и неэффективности далеко затыкал всех «жлобов», вместе взятых. Возьмем, например, «культуру» — собственно, это слово по отношению к 1990 годам иначе писать нельзя — где пошли такие… ну, тут даже слово «фрики» и «клоуны» не подходит, поскольку они не были смешными, да и фриками не были, были именно что «нормальными пошляками». Ляжки, попки, сиськи и т.д., тупые шуточки из третьесортных американских комедий, «кровь-кишки» и все такое, что во всем мире считалось отличием обывательщины, но наши «творцы» посчитали оное «проявлением свободного творчества».

То же самое в иных областях. Дебильная страсть к приватизации в экономике — в результате которой «продавали на рубль, а гробили на тысячу». Нищенские пенсии на фоне сверхдоходов миллионеров в социальной политике — и ведь всё это на показ, не стесняясь, потому, что «это — не совок». Как «не совок» — например — была открытая проституция, коей в 1992-1995 годах чуть ли не гордились. Хотя почему «чуть-ли» — на самом деле в СМИ реально с гордостью говорили о том, что самые лучшие проститутки в Европе из бывшего СССР.

Криминальные разборки на улицах — и слова о том, что «так формируются все великие экономики». (Ну да: оказывается, нет разницы между поножовщиной золотоискателей или перестрелкой ковбоев где-нибудь на Диком Западе 1880 года — и тем, что в центре Москвы взрывают банкиров в собственных машинах.)

Ну и, как вишенка на торте — прекрасно описанные Пелевиным (это вообще «певец 1990», так же как Стругацкие — «певцы 1960-80 годов») «политтехнологии». Благодаря которым можно было любого дебила протащить на ответственный пост. Есть такой фильм — «День выборов» от 2007 года. На первый взгляд — очень смешной, но в реальности страшный.

Подобный мир, если честно, «хорошо кончить» не мог в принципе. И недаром в те же 1990 — да и в 2000-е — годы идея о том, что России очень скоро не будет, казалась крайне вероятной. А точнее — наиболее вероятной, настолько, что «на Западе», ИМХО, именно ее и имели в качестве «базовой» для своего планирования.

Россия, впрочем, выстояла — но исключительно потому, что указанная вопиющая неэффективность «люденской власти» сработала против ее самой: она умудрилась, конечно, угробить значительную часть экономики, но при этом свою «борьбу с быдлом» она проиграла. Поэтому это самое «быдло» даже в самые-самые-самые 1990 годы могло ходить на заводы, в школы, больницы и т.д., получать свою убогую зарплату — пускай порой с многомесячными задержками, вместо того, чтобы бросаться в «водоворот священной игры» — как это должно быть по мнению «человека играющего». Homo ludens, анаграммой от которого и является слово «людены».

Но данный момент — это уже совершенно иная тема. Нам же во всем сказанном важно только одно: то, что пресловутые «ценности 1990 годов» — те, о которых так страдают либералы — это ценности, по умолчанию ведущие к разрушению с одной стороны. И поразительно «низкие» — даже с т.з. обывательской морали (!), которая сама по себе не сказать, чтобы особо высока. То есть, даже с т.з. обывателя (!!!!) представители т.н. позднесоветской гуманитарной интеллигенции хотели чего-то слишком пошлого: «западной эстрадной музыки» и «западных развлекательных фильмов» (желательно полупорнаграфических, вроде хрестоматийного «Последнего танго в Париже»), «одежды модных брендов», дорогой или экзотической жратвы, показной роскоши в интерьерах — на уровне «цыганского шика», так в 1990 годы «отделывалось» большинство деятелей культуры, отдыха в дорогих отелях, ну и т.д. и т.п.

Причем, разница с «мышлением обывателя» тут была не только в том, что обыватель, все же, в своих желаниях был поскромнее: никакой цыганский барон не может переплюнуть в «цыганском шике» «звезду советского балета» Рудольфа Нуреева, например. Но и тем, что обыватель, все же, стремился (и стремится до сих пор) придерживаться некоторой «скрытости» в своем потреблении, понимает, что «не стоит дразнить гусей». Люден же наоборот — стремится все это демонстрировать и поддерживает именно демонстративное потребление. (Если кто помнит 1990 годы — то помнит и «передачи», в которых «лучшие люди», например, публично ели и пили. Да, просто сидели, ели, пили, травили байки друг другу — и все это показывалось на многомиллионную аудиторию: «Клуб белого попугая», скажем, или «Аншлаг».)

Ну, а итог всего этого мы можем наблюдать сейчас. Когда «вдруг выяснилось», что оные «божки» оказались картонными, что их реально мало кто уважает — даже нашу «супергипермегазвезду Примадонну», про которую все забыли, стоило перестать ее пропихивать через ТВ и радио. (А ведь как говорили: «….мелкий политический деятель времен Аллы Пугачевой») И им — этим «божкам» — остается только вспоминать о том времени, когда их воспринимали всерьез, слушали каждое слово, вылетающее из их ротового отверстия, и пытались воплощать это слово в жизнь. (С указанными выше результатами.)

А так же считать, что «мы проиграли потому, что недодавили». Недодавили проклятое «быдло», оставили им их заводы, фабрики, школы, больницы и пр. вместо того, чтобы разрушить это «наследие совка», и начать строить по настоящему светлое, «люденское» будущее — на основании «люденских» же мыслей и идей. (Порождений людейской головы, которые истинны уже по этому!) И с завистью глядеть на Украину — где указанное было совершено. (Да, не сразу — но не суть важно.)

Ну, а нам всем — тем, кто не попал в «людены», и никогда не попадет «в них» по той причине, что «люден — это тот, кого другие людены считают люденом» — стоит, во-первых, твердо понять: за кого оные нас считают. И относиться к ним соответствующим образом. (Причем, даже к тем, что в СССР реально делали чего-то значительное — ибо в нашем мире «оказанная услуга ничего не стоит». Никогда, ни у кого и нигде!) Ну, а во-вторых, понять, что идея «всемогущества человеческого разума» — она довольно условна, и поэтому если следовать ей буквально… ну, в общем, 1990 годы всегда должны стоять у нас перед глазами при ее (этой идеи) высказывании. Даже если говорит это не либерал — а самый наикоммунистический коммунист.

И наоборот … впрочем, ладно. Об этом будет сказано уже отдельно.

P.S. Ну, и да, самое забавное: а ведь даже сами Стругацкие в своей повести «Трудно быть Богом» в реальности практически предсказали то, что произошло у нас. Потому, что на самом деле — как можно легко увидеть из логики данного произведения — Антон-Румата:

а) никакого реально фашизма в Арканаре не видел, он его САМ придумал в СВОЕЙ ГОЛОВЕ, и упорно с ним боролся. Это можно понять хотя бы из того, что иные «историки с Земли» ни о чем подобном даже не говорили. Хотя что, они дебилы что-ли, один Румата умный…

б) побороть этот «фашизм» — или что там было — своей «массовой резней» он не смог, потому что, убив дона Рэбу и каких-то личностей из его окружения (кстати, не думаю, что много: все же меч даже в умелых руках — это не пулемет), он вряд ли смог уничтожить Орден.

в) закончил свой путь в психушке. Простите, в санатории, куда его поместило земное начальство по причине «нервного срыва». И даже после этого воспринимался окружающими, как «поехавший» — см. эпилог повести.

Такой вот «супергерой», предшественник люденов и идол советской интеллигенции. Убил того, кого считал «плохим человеком» — это, видимо, мечта была советского «гума»: «убить всех скотов!» Прямо по Конраду.