Однажды 14 июля 1789 года небольшая парижская толпа под руководством адвоката средней руки (по совместительству малоизвестного поэта, упоротого до — по отзывам многих знакомых — полной неадекватности) Люси Семплиса Камиля Бенуа Жан-Бенуа-Николаича Демулена захватила башенку (la Bastille Saint-Antoine), построенную в 1370–1381-м годах и давно утратившую военное значение.

Да и тюрьмой башенка была довольно условно (в тот день в ней находилось всего семь узников — четверо фальшивомонетчиков, двое психически больных и один убийца). Охрана — 82 инвалида (по тогдашней терминологии так назывались ветераны, непригодные к строевой службе, но ещё приемлемые для гарнизонной) и присланные на усиление в связи с уже заметными беспорядками в городе 35 швейцарских гвардейцев короля — поначалу не препятствовала накоплению толпы и открыла огонь, только когда та опустила цепной мост и вломилась во внутренний дворик. 98 нападавших убиты, 75 ранены.

После этого к башенке подошли отряды ополченцев (милиции) с пушками, захваченными по соседству, и начался штурм. Защитники крепости не позволили своему коменданту взорвать скромный пороховой склад и сдались под обещание безопасности. Впрочем, толпа прорвала милицейский кордон, убила коменданта, троих его офицеров, троих солдат, а заодно и купеческого старшину Парижа, пытавшегося подсунуть толпе ящики с тряпьём вместо оружия.

К тому времени процесс, впоследствии объявленный Великой французской революцией, развивался уже третий год. Но силовой захват государственного здания стал символом и точкой отсчёта.

Подобные яркие вспышки всегда происходят далеко не в начале кризисов, но просто проявляют глубину происходящего.

Вот эту вот дату (освобождение упоротыми наркоманами четверых фальшивомонетчиков, двух психически больных и одного убийцы) французы празднуют как национальный праздник “день взятия Бастилии”.

PS. Саму башенку революционеры потом быстренько разломали, чтобы никто не видел этого позорища – что именно они “штурмовали”.