У сериала два больших недостатка. Первый недостаток — это последняя серия. Но это недостаток почти всех современных российских сериалов. Деньги на съемки заканчиваются, поэтому сериал сворачивают, комкают, подшивают по живому.

Дуня Смирнова, видимо, и так извлекла из Абрамовича много денег, и на то, чтобы нормально закончить, денег он либо не дал, либо самой Дуне совесть не позволила столько попросить. Поэтому сериал скомкан и оборван, в общем, последнюю серию можно и не смотреть. Достаточно сказать, что в ней нет смерти Сталина. Ни секунды не сомневаюсь, что Дуня понимала, что без смерти Сталина показывать жизнь Вертинского после возвращения в СССР глупо. Но пришлось показать именно так.

Недоработанным оказался образ Анны Михалковой, образ таинственного ангела-хранителя Вертинского — ангела, который сначала служит в белой контрразведке, потом в красном НКВД, почему-то переживает 37-й год и т.д. Дуня, вероятно, хотела поместить в сериал «загадку», намекнуть, что возможно этот ангел мерещится Вертинскому, но получилось так себе.

Последняя в фильме сцена с загадочной спецслужбистской дамой (которая в гражданскую вешала красных, потом устраивала похищение белых генералов-эмигрантов из Парижа, потом обнаруживалась в советском посольстве в Китае) — она сидит на концерте Вертинского и подмигивает ему.

Ну и еще раз повторю про главное достоинство сериала. Дуня Смирнова создала настоящего ГЕРОЯ. Это второй герой постсоветского кино после Данилы Багрова, после смерти которого, как известно, поговорить в отечественном кино не с кем. Очень надеюсь, что когда-нибудь Дуня Смирнова расскажет, как с ней (или в ней) случился этот творческий прорыв — как глядя в окно на Россию двадцатых годов двадцать первого века, на Россию времен Путина и Карнавального, и задумывавшись, кто бы мог оказаться для этой страны жизненно-стилистическим героем (раз уж предыдущий герой — брат Данила — теперь работает в ней президентом), она испытала озарение — это должен быть Вертинский!

Я не уверен, что она не ошиблась. Не уверен, что у нее прямо все получилась. Но сам замысел — потрясающий. По крайней мере, потрясающий в своей неожиданности.