Лет 10-12 назад мощно объявила о себе режиссёр Валерия Гай Германика (она же Лера Дудинская). Благо, её фильм с жизнеутверждающим названием «Все умрут, а я останусь» (2008) достаточно известен по сию пору. Тема девочковой тоски и заброшенности — основная фишка Германики (потому что есть ещё короткометражка «Девочки» примерно про то же самое). В этом фильме (как и в «Девочках») действуют три четырнадцатилетние лохушки, которые кое-как учатся, кое-как дружат и вообще, непонятно зачем живут. Они не плохи и не хороши.

У них есть какие-то зачатки доброты и сострадания, но, вместе с тем, так много разрухи в головах, что разруха в клозетах уже не пугает. Их жизнь показалась мне беспросветно скучной, несмотря на то, что девочки очень деятельны — они постоянно что-то покупают, тусуются, грубят училкам, сбегают от родителей. Чисто событийно их бытие наполнено под завязку, но ощущение такое, что им не терпится покончить с собой и …начать новую красивую жизнь. И главное — они живут в каком-то исступлённом ожидании любви.

Я вообще заметила такую особенность — чем меньше в жизни человека позитива, тем острее он хочет любви. Почему, собственно, многие узколобые подростки довольно быстро теряют невинность? Не из интереса даже, а из-за нехватки положительных переживаний. Когда жизнь протекает по маршруту школа-ларёк-тусовка-дом, где школа и дом представляют собой мощные генераторы негатива, то секс становится реальной отдушиной, почти единственным источником радости.

В фильме одна из девчонок молится: «Пусть будет дискотека и у меня будет парень!» Всё. Больше ничего не надо. Всё начинается с похорон любимого кота — в могилку, вырытую чуть ли не посреди двора, девочка Жанна кладёт своего усопшего друга и кидает ему на прощанье золотых рыбок из домашнего аквариума. Сюжет незамысловат, как жизнь простых людей из спального района — три подружки хотят пойти на дискотеку, которая устраивается в их родной школе.

Для этого они готовы на всё — это первая в их жизни вылазка в мир настоящей жизни. Ну той, где взрослая любовь и где можно замутить не по-детски. Выписаны эпизодические роли училок — типичные усталые тётки с лишним весом и жуткими шмотками. Выделяется словесница — она, вместо Пушкина, положенного по программе, читает детям Мандельштама, не забывая кольнуть: «Я вам это читаю потому что вы сами никогда этого читать не станете…»

А ещё в фильме жестоко дерутся пацанки. Как в родные 80-е. Вообще, мир Германики — это во многом мир 1980-х. Не знаю, в чём тут дело, но то ли это делается специально, то ли — какая-то личная зацепка за те времена (хотя режиссёрша в 2000- была совсем молодая и дискотечные битвы Перестроечной эпохи — это не её личная «память»). Я вижу этих героев в других прикидах и под иную музыку. Их спокойно можно переносить в 1987-й и населять пространство металлистами, панками, люберами, брейкерами и мажорами…

Пускать фоном CC Catch и Виктора Цоя с БГ, и чтобы по телеящику бухтел «Прожектор Перестройки», а в кино шло «Покаяние». И вот, что ещё меня удивляет — меня не бесят герои Германики, хотя, по идее, они должны меня бесить своим несотвествием моим личным понятиям о жизни. Они все — мои антиподы: и девчонки, и их мамаши, и их учителя. Но почему-то у меня к ним очень сложное отношение, в котором перемешаны недоумение, жалость, взгляд свысока или даже — сбоку, отторжение и, вместе с тем, понимание, что они живут рядом с нами.

PS. Да, а для тех трёх подружек всё кончается довольно плохо.

Зина Корзина (с)

PPS. Дудинская-Германика с тех пор ничего нового не придумала — так и лепит кино про упоротых пацанок.