Предсмертная записка ликвидированного украинского террориста, в которой он сообщал данные своей матери, попала в руки русских бойцов под Крынками.

«Нас отправили на смерть. Отправил наш ком. роты Димченко. Если ты это читаешь, то меня нет. У меня дочь. 38 бригада»

Поразительная обреченность, с которой противник покорно идет на убой, осознавая, что это билет в один конец, к сомам, но всего лишь вяло ропщет на своего младшего командира.

Сколько таких «отправили на смерть», зачастую даже без шансов причинить бойцам ВС РФ вред на Линии Суровикина, в Бахмуте, под Херсоном — но покорное стадо продолжает уныло брести под нож мясника, ненавидя почему-то «москалей», а не своего пастуха-забойщика, или уже просто не сопротивляясь судьбе.

Рабское терпение и покорность, абсолютно предрешенный бесславный конец.

И ведь это типично для хохла — вислоухий пятак дрыгает копытцами, но по-прежнему не может связать в одну цепочку все факты. Тушка под Крынками — закономерный итог того процесса, что начался с искусственного создания «укроины».

А ведь могли бы пристрелить или взять в плен своего командира, и вызвать Волгу. Это даже не предательство — с учётом того, что они защищают интересы США, а не Родину. Или просто доложить, что побежали выполнять приказ, а на самом деле в темпе свалить в туман, пока в штабе на разобрались. Чего им боятся, когда они и так без пяти минут двухсотые? Смерти от своей арты, которая не факт, что попадёт, если они не будут клювом щёлкать? А в бою им точно кирдык.

Я не особо желаю, чтобы хохлы массово попали к нам в плен. Но меня просто удивляет эта тупая баранья покорность. Как будто они не хотят вернуться домой к семье и просто жить. Ведь ненавидят же и своих командиров, и украинскую власть, и даже союзников. Но идут и дохнут — получается, что за них.

Царь-мангал с турбиной едет за хохлами. Могилизация продолжается.

Кто-то там на Мудане про нерабов мямлил-похрюкивал, а сейчас шароварные парнокопытные сидят, как истинные терпилы, по домам — и щэневмерлят, пока их власть во все щели использует и на тарифно-призывную швабру насаживает возвратно-поступательными движениями. Рабы, их так научили поляки, припершись на Дикое поле — и менталитет остался, что бы русские не делали и как их не просвещали. Русскость для них — чуждое изначально, трудно понимаемое.