Человеку, про которого один из его соратников сказал (не помню, кто): пустите Егора в группу делать что угодно, хоть на бубне играть, хоть на подпевки, и группа сразу же превратится в «Гражданскую Оборону».

Летов долгие годы принципиально записывал свои песни в звуке, который исключал любую возможность ротаций на радио. Звук, который сейчас можно было бы условно обозначить как лоу-фай и нойз, хотя мне больше нравится определение «среднечастотный вал». Там практически нет басов и очень скудный верх, зато в середине слышна и бетонная крошка, и колючая проволока, и все то, что составляет костяк системы образов ранней и зрелой Г.О.

Я пишу о звуке, потому что это — одно из его важных изобразительных средств. Тексты Летова, записанные в столбик на бумаге, не работают — это просто набор образов, ярких, но разрозненных картинок. О музыке я говорить не буду вообще: один ритм, одна тональность, четыре аккорда, почти всегда те же самые. Но именно звучание — это механизм, который создает магию. Дает картинкам поступательное движение, заставляет их сменять одна другую так, что получается кино.

Я часто читал глупости вроде «вот бы Летову нормального продюсера», «вот бы этим песням нормальный звук». На моей памяти выходили три пластинки с трибьютами ГО, две прижизненных и одна посмертная, везде звук был хороший — и чо? Хотите сказать, хорошо получилось?

Художник — тот, кто в состоянии зафиксировать мгновение, заставить его замирать и снова отмирать бесконечное количество раз по своей воле. У каждого художника, свой способ. У Летова был такой: писать сразу, в моменте, как есть, как идёт, чтобы энергия первой идеи не растерялась по пути. Естественно, никакие каверы и «хороший звук» никогда не смогут этого перекрыть.

Летов был человеком воли. Шопенгауэровской, которая «мир как воля и представление». Воли, которая из любой группы сделает «Гражданскую Оборону». Воли, которая заставит всю страну слушать и петь в подъездах, по сути, шумовой авангард. Воли, которая сделала его рок-звездой первой величины в обход радио и телеэфиров. Воли делать только так, как он считает нужным здесь и сейчас.

И еще — немного кроулианской воли, в смысле do what thou wilt.

Если ты русский — ты можешь любить или не любить Летова, но не можешь не знать.

Ну и под конец: немного личного. Альбом «Инструкция по выживанию» я слушал ровно тогда, когда его надо было слушать. Летом девяносто восьмого, что ли, года, в спальном районе Питера, когда в воздухе пахло бетонной пылью, нагретым асфальтом и горящей травой. Близко осень, и на асфальте мертвая пчела — эти строки с тех пор и навсегда имеют для меня запах.

Через много лет я опубликовал на день рождения Летова колонку на РТ, в которой на самом деле просто хотел сказать одной девушке, что люблю ее. И только попробуйте сказать, что это неподходящий исполнитель. Песня, которая стала нашей общей: «Забота у нас такая».

А потом был ковид. И я переходил границу, которую переходить мне тогда было категорически нельзя, по очень сомнительным, назовем это так, документам. Чтобы увидеть ту самую девушку. И когда перешел — упал на траву по ту сторону речки Нарва, и включил в наушниках: «но мы проснемся на другом берегу, и может быть вспомним»…

Спасибо и за это тоже.