Узнал, что в городе Видное есть коксогазовый завод. Узнал, потому что прочитал, что активисты какой-то “Зеленой альтернативы” провели там акцию против выбросов этого завода и за чистый воздух для горожан.

Вообще-то, город Видное – это Москва. У моего друга там дача, так я туда на метро ездил. От метро на такси, но всё же. А потом мы всю ночь сидели на веранде под кустом черемухи, слушали страшную грозу и говорили о Льве Толстом.

Это я отвлекся. К делу. Оказывается в Видном, то есть в Москве, есть коксогазовый завод. И называется он, вы не поверите, Москокс. Тут, с одной стороны, всё смешно. А, с другой стороны, не до смеха.

Стоял потрясающий летний день, когда с утра печет солнце, а по краям капает из грозовой тучи. Всех комаров Наро-фоминского района оказалось мало, мне кажется, что прилетели делегации из Калужской области. В расширенном составе. Как меня жрали! Как меня жрали!

Кажется, будто я всю свою жизнь прожил в мучениях и зря. Что вполне может быть и правдой. Но это чувство мне подарила сборка батута для детей на даче.

О, что такое этот батут! Это масса остроумных коннотаций из переписки Илона Маска и Дмитрия Рогозина. Батут — это веселье на всю деревню. Это соседские дети, которых невозможно выгнать, это их сломанные ноги в краткосрочной перспективе. Батут — это красиво, в конце концов. Он же черный с лазоревой окантовочкой.

Я таскал железные дуги, а меня жрали. Я поставил дуги не той стороной и выяснил это только когда ничего уже нельзя было изменить, нужно было бежать, прятаться, менять личность. Но я разобрал батут и начал все сначала. А меня жрали! И солнце палило меня, я был им палим. А под ногами уже чавкало от дождя. И меня жрали комары. Я, вероятно, повторяюсь. Но, поверьте, они не жалили и не кусали. Они жрали.

Я натягивал пружины, они время от времени отлетали мне в лоб, что было даже приятно, ибо так я немного отвлекался от укусов. Естественно, в какой-то момент оказалось, что пружин не хватает, и я безуспешно искал их в самых темных, даже сумрачных частях участка. Там было еще больше комаров, но там не было пружин. Пружины оказались у меня в карманах. Но это было уже неважно. Все было уже неважно. Конечно, оказалось, что батут надо мыть. Конечно, оказалось, что вода в уличном старом водопроводе застоялась, сгнила и воняет, как труп пиндоса, который бальзамировали дурианом, смешанным с гогном.

И вот я стоял с этим шлангом и вонючей водой из него, покрытый красным расчесанными волдырями и комарами, которые дожирали меня. Я стоял с ссадиной на лбу, в насквозь мокрой кофте под недружелюбным солнцем. Стоял и думал о том, как же интересно все устроено в мире. И где же этот Москокс, когда он так нужен?

Майнеры, одумайтесь! Её еще можно остановить.