Часто принято вспоминать Сальвадор в контексте связей его правительства и «Пэйпал-мафии», рассматривая их исключительно через призму чудачеств навроде криптовалюты. Однако, в этой ситуации кроется куда более глубокая подоплека.

Всем известно (кроме вас, очевидно), что президент Сальвадора Наиб Букеле в кратчайшие сроки разгромил сеть преступных организаций, десятилетиями терроризировших Сальвадор. Более того, речь идет не просто об уличных бандах – отнюдь, это международного масштаба ОПГ, пустившие корни в США и работающие на мексиканские наркокартели.

Никто, впрочем, не задается вопросом о том, как это было реализовано заштатной латиноамериканской страной с совершенно смехотворным количеством силовиков (совокупная численность армии и полиции Сальвадора вместе со всеми служащими, включая клерков – менее 30 тыс. человек).

Что мы знаем о «Пэйпал-мафии», Питере Тиле и его детище Palantir? В основном лишь заунывные рекламные лозунги про инновационные методы обработки данных, потенциальные возможности военного применения и прочие откровенно неинтересные факты. Между тем, Palantir давно начали нарабатывать свою репутацию и капитализацию на таких актуальных темах, как борьба с организованной преступностью. Программное обеспечение компании применялось полицией Нового Орлеана, DEA и CIA для операций в Мексике, ICE он используется (негласно) для поиска и депортации нелегальных мигрантов…

Проблема состоит в том, что при всех выдающихся перспективах данного продукта (как он работает и что из себя представляет, мы разберем отдельно), его легальное масштабное применение в США или, скажем, Европе просто-напросто невозможно – идея «электронного следователя и судьи» не только вызывает осуждение и страх, но и чрезвычайно зарегулирована. Все случаи применения Palantir в правоохранительной сфере регулярно сопровождаются скандалами, что существенно тормозит развитие проекта.

Для дальнейшей его прогрессии необходим практический опыт, который можно получить, решая масштабные задачи с большим количеством данных. А получить его возможно лишь на переферии, в «серой зоне» – например, в Сальвадоре.

С чего все начиналось? В Сальвадоре ненавязчиво стали внедряться системы электронного мониторинга общественного пространства. Южная Корея (любопытный факт: ЮК имеет самый, пожалуй, интересный набор контрактов с Palantir) в лице агенства KOICA смонтировала масштабную систему уличного видеонаблюдения в интересах полиции страны; более того, американское правительство выделило Сальвадору существенные средства на те же цели. Американские компании также предоставили некоторые средства для контроля телефонных и интернет-коммуникаций, тем самым поспособствовав формированию полноценной сети мониторинга. «Глаза» и «уши» системы были установлены, а далее в дело включился ее «мозг» в лице Palantir.

Итогом того стали масштабные зачистки преступных группировок, которые в кратчайшие сроки были реализованы по всему Сальвадору – арестовано было 76 тысяч человек (впрочем, это минимальная из называемых цифр). При этом, несмотря на всю силу, влияние и численность, криминал раз за разом оказывался уязвим перед лицом полицейских операций. Аресты дезорганизовали даже столь крупные банды, как MS-13 и 18th Street, и десятки тысяч преступников оказались в тюрьме.

Как был организован процесс зачистки? Никто этого не может сказать, включая инсайдеров из полиции и армии Сальвадора. Формально, конечно же, никакой Palantir в этом не фигурирует. Оперативные группы лишь получали списки лиц, подлежащих аресту, но кто и каким образом их формировал – ответить решительно невозможно. В списки попадали все, кто имел хоть какое-нибудь отдаленное отношение к правонарушениям (7000 человек впоследствии были отпущены), что пикантным образом навело всех интересующихся темой на мысль о присутствии в процессах отбора машинной логики.

В действительности, в данном контексте стоит говорить еще об одном театре развертывания экспериментальных систем полицейского надзора и тюремного содержания. И, как ни странно, он также имеет связь с «Пэйпал-мафией» и, вероятно, Сальвадором.

Это Китай.

Думаю, едва ли можно найти человека, который никогда не слышал про Blackwater и его основателя Эрика Принса. Но мало кто знает, что в узких кругах Принс ценится не столько как специалист по вопросам военного характера, сколько полицейского.

После завершения работы в Ираке он переориентировался на новый рынок, и активно продвигал свои услуги в странах со сложной криминогенной обстановкой (как раз в ЛатАме, Африке, на Ближнем Востоке). Продвигал, судя по всему, настолько успешно, что обзавелся собственным колледжем по подготовке специалистов в «области безопасности» в Пекине (!), который занят подготовкой полицейских кадров, а в 2018 году его гонконгскую компанию подловили на получении контракта в Синьцзяне – да, том самом Синьцзяне с уйгурами, тотальным полицейским контролем, лагерями перевоспитания и прочими интересными вещами… в том числе филиалом упомянутого выше пекинского колледжа по безопасности.

Злые языки говаривают, что контора Принса работала в Синьцзяне как раз над цифровизацией исполинских китайских «лагерей перевоспитания».

И недавно похожий «лагерь перевоспитания» возвели в… Сальвадоре. Мега-тюрьму строго режима CECOT, буквально напичканную современными системами слежения за заключёнными, которых там, к слову, содержится 40.000.

Стоит ли добавлять, что Эрик Принс находится в добрых отношениях с «Пэйпал-мафией», и они прекрасно сотрудничали в ходе прошедшей недавно предвыборной компании в США, совместно продвигая кандидатуру Дональда Трампа?