Вторая мировая война — начало

С берега прилетали порывы лёгкого тёплого ветра, как будто суша, уставшая за день, вздыхала устало, расслабляясь после трудовой недели. Вечерний город надел янтарное ожерельё электрических огней, прихорашиваясь перед ночью, наполненной развлечениями. На рейд доносилась музыка из береговых кафе и ресторанчиков (вся Европа танцевала танго, пересекшее океан), где можно было не только хорошенько выпить и основательно закусить, но и уединиться с дамой за колышущимися занавесками, отделявшими кабинеты от общего зала.

И в этих же храмах разгула плоти совмещали приятное с полезным — под страстные стоны саксофонов, заглушавших тихие слова, «решались вопросы» и заключались сделки из числа тех, которые не любят дневного света. Вольный город Данциг, формально входивший в состав рейха, имел особый статус и потому кишел тёмными личностями, начиная от воров и контрабандистов и кончая боевиками «Народовых сил збройных» и агентами чуть ли не всех разведок мира. Прусская Польша — протекторат, как её называли в Германии, — по Роттердамскому «справедливому» мирному договору получила широкую автономию и стала для канцлера неизбывной головной болью. Острота этой боли менялась от привычно-ноющих наскоков польских (и мировых) газет, сокрушавшихся о горькой судьбе поляков, стонущих под железной германской пятой, до револьверных прострелов — теракты с человеческими жертвами были в протекторате явлением обыденным. Польский нарыв — след от скальпеля роттердамских хирургов — болел, и рано или поздно должен был вскрыться.

Берег безмятежно сиял огнями, создавая иллюзию умиротворённости, а серая громада германского крейсера «Зейдлиц», стоявшего на рейде Данцига, была погружена во тьму. Ветеран мировой войны, ставший ныне учебным кораблём рейхсмарине, вернулся из очередного плавания по Балтике с кадетами, гардемаринами и учениками-матросами и тоже отдыхал, вцепившись когтистыми лапами якорей в илистое дно.

На «Зейдлице» горело всего несколько огней: субботним осенним вечером треть его постоянного экипажа и две трети практикантов были уволены на берег, предвкушая все те немудрёные радости, кои положены моряку по возвращении в порт. Оставшиеся на борту несли стояночную вахту или спали, завидуя во сне тем счастливчикам, которые этой ночью на берегу будут не только спать. На палубе линейного крейсера было пусто, лишь на самой его корме сидели два унтер-офицера, меланхолично попыхивая короткими трубками.

Ганс Рильке и Фриц Нойер были похожи друг на друга как два снаряда артиллерии противоминного калибра. Кряжистые, краснолицые, ширококостные, они прослужили на «Зейдлице» всю свою флотскую жизнь и прошли вместе с ним все бои мировой войны. Они были друзьями, и когда после великой битвы в Северном море крейсер захлёбывался водой и каждая минута могла стать последней, клятвенно пообещали друг другу: тот, кто выживет, позаботится о родных и близких павшего товарища. К счастью, до этого не дошло — крейсер добрался до спасительного дока, — но с тех пор Рильке и Нойер стали неразлучны. Они были единственным ветеранами войны, всё ещё служившими на «Зейдлице», и давно получили высшие для унтер-офицерского состава звания обермаатов, но продолжали служить, потому что не мыслили себе другого.

Они с лёгкой иронией смотрели на взбудораженных парней, спешивших на берег, где их ждали доступные девушки и выпивка, но придирчиво проверяли у них форму одежды — порядок есть порядок. Для Фрица и Ганса забавы юности были уже в прошлом — они давно перебесились, вырастили сыновей и выдали замуж дочерей, хотя при случае своего не упускали: а как же иначе? Они любили море, ненавидели англосаксов и обожали канцлера, и год за годом старательно (словом, делом, а иногда и зуботычиной, если дело касалось рядовых) превращали зелёных юнцов в бравых моряков. Обоим обермаатам всё было ясно — они даже мыслили схоже, и поэтому неудивительно, что зачастую Ганс и Фриц понимали друг друга без слов.

— Интересно, — спросил Рильке, глядя на береговые огни, — сколько из наших цыплят вернуться завтра с триппером?
— Триппер — это мелочь, Ганс, — отозвался Нойер, — лишь бы все вернулись живыми. В этом чёртовом городе запросто можно получить нож в бок.
— Пустое, Фриц, — Рильке махнул рукой. — Шлюхи во всех портах мира одинаковы, и польские девки ничем не отличаются от мексиканских и филиппинских. Весь их патриотизм начинается и кончается между ног, для них главное марки, а борьба за свободу и всё такое — в эти игры они не играют.
— Кроме девок, там — Нойер указал чубуком трубки на огни Данцига, — есть ещё и парни, которые готовы убить любого немца только за то, что он немец. Не понимаю я нашего старика Вильгельма: я бы на его месте давно бы…

Что сделал бы обермаат Фриц Нойер на месте канцлера, обермаат Ганс Рильке так и не узнал. Ночную темноту разорвало яркое пламя, и палуба учебного линейного крейсера рейхсмарине вздыбилась под ногами унтер-офицеров. Высоченный водяной столб, вставший у борта, не успел ещё опасть и рассыпаться солёными брызгами, как раздался ещё один взрыв, куда более мощный, — сдетонировали погреба кормовых башен. И через пять минут одни лишь обломки и пятна горящей нефти напоминали о том, что здесь только что стоял огромный военный корабль, переживший мировую войну и погибший спустя двадцать два года после её окончания.

PS. Так могло бы быть, если бы по итогам WW1 «Зейдлиц» не был затоплен вместе со всем немецким «флотом открытого моря». Поэтому вместо «Зейдлица» немцам пришлось использовать другой корабль.

Именно требование Гитлера к Польше обеспечить сухопутный транспортный коридор в Данциг, тогда населённый в основном немцами, стало одним из поводов к началу мировой войны. Осенью 1933 года британский писатель-фантаст Герберт Уэллс в своей книге «Облик грядущего» предсказал, что будущий мировой конфликт должен начаться именно из-за обладания Данцигом-Гданьском.

В реальной истории в 4:45 утра 1 сентября 1939 года в Гданьской бухте раздались выстрелы. Зашедший туда шестью днями ранее немецкий учебный корабль «Шлезвиг-Гольштейн» (древний эскадренный броненосец, участник Первой мировой, частично разоруженный) начал обстрел польского гарнизона, охранявшего военно-транзитный склад на полуострове Вестерплатте. Еще с середины 1920-х годов Польша получила право на размещение здесь, на территории «Вольного города», небольшого военного подразделения, охранявшего территорию, через которую в страну импортировались армейские грузы. Присутствие польских военных, пусть и в мизерном количестве, было мощным раздражающим фактором для нацистского руководства Данцига, воспринимавшего его как исконно немецкую землю. Неудивительно, что именно этот объект стал первой целью Третьего рейха. Здесь, на микроскопическом клочке суши у впадения одного из рукавов Вислы в Балтийское море, развернулось дебютное сражение Второй мировой войны.

Материал: https://and-kammerer.livejournal.com/774540.html
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем сообществе пользователем Proper на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения. Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта на EMAIL abuse@newru.org с указанием адреса (URL) страницы, содержащей спорный материал. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.

Дочитал до конца? Жми кнопку!

Вам может понравиться...

4 Комментарий
старые
новые
Встроенные Обратные Связи
Все комментарии
✡Ոթℴթ∋চҿ✡
✡Ոթℴթ∋চҿ✡
5 лет назад

На польский –
глядят,
как в афишу коза.
На польский –
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости –
откуда, мол,
и что это за
географические новости?©

ZIL.ok.130
ZIL.ok.130
для  ✡Ոթℴթ∋চҿ✡
5 лет назад

Пшкршплш.

✡Ոթℴթ∋চҿ✡
✡Ոթℴթ∋চҿ✡
для  ZIL.ok.130
5 лет назад

https://clck.ru/HtFwv

Тут более развёрнута твоя мысль

Дина
Дина
для  ✡Ոթℴթ∋চҿ✡
5 лет назад

Кшиштоф Пшебижинский))
Единственное польское имя, которое я помню, и то несуществующий персонаж))

Чтобы добавить комментарий, надо залогиниться.