С одной стороны, автоматизация в промышленности сократила количество работников в производственных сферах (в США на пике, в 1950-х, в промышленном производстве была занята чуть ли не треть населения — 32 процента, а сейчас около восьми).

С другой стороны, пришествие интернета дало возможность образованным и талантливым людям, одержимым трудом, перерабатывать — то есть стучать по клавиатуре лаптопов с утра до вечера, в офисе и в транспорте, дома и в кафе, в будни и на выходных. И выжимать таким образом из машины максимум дохода.

Статистика примерно следующая. С 1980 по 2016 год количество рабочих часов у людей с особо продвинутым образованием (примерно соответствующих лидерам рынка труда) выросло на девять процентов. У граждан с обычными дипломами рабочих часов стало больше на семь процентов. У граждан без высшего образования — то есть у обладателей низкооплачиваемых профессий — рабочих часов стало больше всего на один процент.

Как результат — зарплата все больше перетекает от нормальных простых людей к трудоголикам без страха и упрека (они не просто стали работать дольше — с помощью компьютеров и интернета они стали работать еще и эффективней). В итоге у трудоголиков с продвинутыми навыками доходы выросли на 40 процентов, а у людей без «вышки» и специальных навыков они, если учитывать инфляцию, даже слегка уменьшились.

По факту речь идет об общемировых тенденциях. В отдаленной перспективе автоматизация производства (а в перспективе заодно и транспорта, и широкого ряда услуг) растет и будет расти дальше везде, в том числе и в России.

Эта автоматизация, разумеется, вряд ли станет абсолютной. То есть андроиды в касках, монтирующие конструкции на большой высоте, андроиды-дворники и секс-куклы, способные еще и приготовить омлет с утра, — это, скорее, реалии следующего века. Однако чем дальше, тем больше мы будем сталкиваться одновременно и с элитизацией, и с маргинализацией труда.

Как это возможно? Автоматизировать будут в первую очередь тот спектр работ, которые, в принципе, может выполнять техника, но при этом не слишком дорогая. То есть заменить тетю-счетовода, и без того выполнявшую довольно механическую работу, программой — можно, и притом недорого.

Архитектора, хирурга, директора предприятия или кинорежиссера техникой нельзя заменить, но можно дополнить и усилить, повысив его результативность.

А вот дворника или грузчика роботом от какого-нибудь Boston Dynamics заменить можно в теории — но по факту сейчас метла в его руках будет золотой, потому что (на нынешнем и обозримом уровне, по крайней мере) финансовая эффективность робота-дворника не окупит расходы на его производство и эксплуатацию.

Поэтому труд как таковой в некотором будущем станет довольно «полярным» — то есть уделом очень дорогих специалистов с одной стороны и совсем дешевых работников с другой.

Те же, кто обладают умеренными трудовыми навыками и умеренным трудолюбием, — будут в обозримом будущем «потерпевшими от прогресса».

Фокус в том, что говорить о какой-либо «кибер-безработице» прямо сейчас — неуместно. Сейчас автоматизация и внедрение новых технологий скорее создают новые рабочие места, чем поедают их. В России, как стало известно только что, — рекордное количество вакансий и рекордно низкая же безработица.

А вот в Финляндии, по сообщению СМИ, проблемой является не отсутствие работы для граждан, а нежелание огромного количества жителей работать в принципе. На данный момент около 20 процентов финнов в возрасте от 20 до 24 лет не работают и не учатся, несмотря на широчайшие возможности делать то и другое в социально ориентированном государстве. На 5,5 миллиона финнов имеются 200 тысяч безработных, многие их которых безработные идейные: то есть искренне считают, что «заставлять человека сдавать себя в аренду в обмен на базовые потребности, такие как еда и крыша над головой, — это насилие над ним».

То есть это, если можно так выразиться, не безработица, а беззаботица.

Идеологи этой «беззаботицы» утверждают, что людям современный мир должен платить априори, вообще, не в обмен на что-либо. А уж люди, как свободные личности, пусть сами решают, работать или нет.

Забавно, кстати, что и у нас, и на Западе эти апологеты свободы от труда обычно именуют себя то «левыми», то вообще «коммунистами» — и уж точно борцами за социальную справедливость.

В их головах классический коммунистический принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям» незаметно мутировал в «каждому по потребностям, от каждого по желанию» — но они уверены, что в главном он остался прежним.

…И да. Разумеется, сторонники идейной беззаботицы ненавидят трудоголиков, выжимающих из себя, своего времени и своих возможностей максимум. С точки зрения любителей Настоящей Социальной Справедливости трудоголики — это штрейкбрехеры, предлагающие себя враждебной капиталистической Системе в качестве своего рода демпингового товара. И тем самым отнимающие заслуженные деньги у менее фанатичных трудящихся.

В этом контексте остается только радоваться тому, что Россия пока не Финляндия. У нас идеология гордого безделья пока не особо приживается.