Сегодня ты подох за НАТО, а завтра заживешь богато
Сегодня ты подох за нато
Лежишь обгаженный в грязи
А завтра заживешь богато
(Если Зеленский не звездит)
Но он звездит. Его планида —
Звездеть и тренькать об рояль
Но не Эвтерпа, а Фемида
Во снах приходит в «ле подваль».
А где-то в хмуром Вашингтоне
Больной и грузный старый негр
Бессильно член латексный водит
По карте. Безо всяких мер
Печаль его обуревает.
Не входит каменный цветок.
А когда входит — не выходит.
И все отчетливей итог
Его судьбы в окне маячит
Сквозь серость мутную зари.
К себе штабных он призывает
И им печально говорит:
«Завязли абрамсы в навозе
Химарс проклятый не летит
Инструкторов герань изводит
Повсюду вилы нам и стыд.
Туземцы гибнуть не желают
За наш сияющий Сион.
Они скоты с прибором клали
На нато и на Вашингтон.»
Послушай, Джек, сядь за рояль —
Споем романс «мон женераль»
Валера в белых эполетах,
В мундире черном, на коне,
Несется словно вихрь зловонный.
Трава сгинается к земле.
Блестят его тугие кудри,
Скрипят подпруга и седло,
Потея и кряхтя, как в порно,
Струей врывается в село.
— «Эй хлопцы выходите з хаты.
О витязи, чубы судьбы!
Вы з нами, разом нас богато!
Наблизився час боротьбы!»
Но только ветер в саде свищет.
Не йдут Микола и Тарас.
Но он не сдастся и поищет.
И зычет пан у другий раз:
«По над усе… Бандеро батько…
Хероям слава… Ще не вме…»
И вдруг заискрилась каструля
На кудреватой голове.
И видит: вдалеке йдут двое
Вдруг звуци полились цимбал…
«За руки взявшись» — «Пид@расы!» , —
Валера сразу угадал.
Подходят и ему глаголят:
«Все, не осталось казаков
Одни лежат у чистом поле,
Бежат другие без портков.
И ты давай, беги Валера
Там, на брегах Кохонгартон
Давно тебя заждался нигер
С большим резиновым копьем.»
И тут проснулся: «О, виденье
Чуть не обделался до плич.
То шли Бандера и Шухевич!»
Хоть и не бачив их облич,
У другий раз смекнул Валера.
И вспомнил, выдохнув, о том,
Что не боится негра с х#ром,
Ведь он уж боле не главком.
Тем временем весь мордой в белом,
На раскладушке у стола,
Сном беспокойным спит химера
Фемида только подошла.
И молвит: «кайся»
Спящий вздрогнул,
Вскочил и пятится к углу.
«Я президент Голобородько!», —
Кричит пронзительно во мглу.
Тот час же ссытся и сползает
На пол как скошенный лопух.
Шаги за дверью. Нарастают.
Тревожный раздается стук.
— «Пан президент, ласкаво просим!
Его высоковажность Ллойд
В четвертый раз уже вам звонят.
Казав шо «вы#б@йт ваш в ройт»
Коль не возьмете тотчас трубку».
— «Зайди, зайди, моя голубка».
Дверь отворяется. Люсьен
Химера глаз приоткрывает,
Но лишь один и не совсем.
Из телефона пианино
Тревожно дребезжа, звучит.
Он про себя «вот псина»,
Нос потирая, говорит.
И громко «Пане генерал!»
(Все так же на полу и в луже).
«А я вас только набирал.»
«Все хлопцы в боевом порядке
Со зброей! З гимном на вустах!
Як Петагон чого прийзначив,
Сию же хвилю мы в войсках…»
— «Ой не звезди, тебя, скотина
Я видеть даже под земля.
Наш спутник руки очень длинный».
В другое ухо слышит тля
Фемиды голос: «День длинее,
Короче ночи, Тает лед…
Идет, идет по следу Шойгу
И он тебя вот-вот найдет»
Ллойд Остин: «Где твоя Валера?
Где мои деньги? Где саксесс?»
«Я очень… Шойгу… След… Все меры…»
Затрясся и под стол полез.
В промозглой степи ветер свищет.
В командном пункте тусклый свет.
В защитном кепи пане Сырский
Зигует сам на свой портрет:
«Зиг хайль! По над усе! Бандера!
Блицкриг! Люфтваффе! Штурм! Цюрюк!»…
Завелся, Щеки загорелись,
Бугор топорщится из брюк.
— «Пан мандувач, тут донесенье.
Войскам в Авдеевке капут!
Они нас вон чо! Нет спасенья!
Нацисты справжние бегут!»
— «Молчать! Отставить! Перемога!», —
За бюст Бандеры ловко скок.
Прикрывши стать таким манером
Пан Сырский только молвить смог.
В то время, под столом в подвале,
Меж музой, негром и Люсьен,
Химера гнидус инфернале
Мечтает русским сдаться в плен.
Кружатся мысли, нигер давит,
Клянется гнида так и сяк…
— «Один недель тебе даваем!
Или финаль тебе мутак».
«Уф пронесло» — сказал. «И верно» —
Заметил, «Дважды пронесло.»
С тоской подумал: «Как прескверно
Бросать родное ремесло…
Ах вот сейчас бы на рояле»…
Джек, хмуро глядя на табло:
«Мой генерал, мы все пропали,
Бендеры снялись и бегут
Пан Сырский туп, а там в подвале
Повсюду сырость и испуг».
— «Теперь я должен к президенту,
Немедленно держать доклад».
Ллойд Остин прочь из кабинета
Побрел, почесывая зад.
В овальном белом кабинете
Улыбчивый седой старик
Кого-то лайкал в Интернете,
От счастья высунув язык.
Ллойд Остин как уж мог подкрался
И заглянул из-за плеча
По пояс голый на экране
Там кто-то на медведе мчал.
«О, Луи» — Остин покривился.
«Ты без трубы?» — «Дай, Боже, сил»,
Министр подумал. Вслух ответил:
«Доклад по Украине, сир..»
«Изволь, голубчик, Но короче.
Я, как ты видишь, Занят очень.»
— «Наш новый дистрикт, Украина…
Мой добрый сир, вот-вот падет.»
Вот так без предисловий длинных
Доклад военный держит Ллойд.
— «Прискорбно, знаешь, Луи, милый,
Что ты теперь не при трубе.
К чему ты мне про Иракину».
— «Опять хрен старый не в себе», —
Ругнулся в сторону камина.
Министр, и переведя дух,
Тотчас же речь продолжил чинно
Со всем почтением и вслух:
«Сир добрый, есть такой момент,
Вы как-бы… В некотором роде,
Американский президент.»
— «Ну надо же».
— «Вот старый пень».
— «Сперва медведь,
«Ну что за день!
И бах, я в следующий момент —
Американский президент».
Тут взгляд у старца прояснился.
Воодушевясь, продолжил Ллойд:
«Войска бегут!» С улыбкой милой,
Джей Би махнул в камин рукой:
«Вильгельм, мой друг». И повернувшись,
На Ллойда ласково глядя,
На чистом языке немецком
Вдруг закричал:
«Свинья, свинья!»
Такое раньше с ним бывало,
Дед вспомнил молодость, Конгресс.
Нутро расисткое взыграло.
Опешив, Ллойд на стол залез.
И тут сверкнуло в голове!
— «Свинья, свинья! Поможет мне!»
Негр неуклюже поклонился
И молча выскользнул вовне.
Всемирный гений, луч прогресса
Опора сирым, филантроп
Пред ним подопытные свиньи
Визжа, врываются в сугроб
У каждой камуфляжный шлем,
Рюкзак и метки — «И» и «М».
«Короший, Молодец, Зергут», —
Он их подбадривает тут.
Вдруг телефон, звонит министр,
В таких делах Ллойд Остин быстр.
«Бонжур, о светоч, Свиновед,
Нам дал приказ Наш президент.
Ты прочипировал свиней?
Помочь ты должен мне скорей»
И излагает план такой:
«Свиней стотысячной рекой
Мы русским де устроим бой.»
Наш Маск на дело очень спор
«Окей», — окончен разговор.
А это кто в сухих трико
Шагает браво? Смотр полков.
Бойцы ровны как на подбор
«Хрю-хрю», — несется стройных хор.
«Ну все, держитесь, москали,
Сейчас раздастся дрожь земли!».
Уж заполночь, как в кабинете
Суровый русский генерал
Под грозным грифом «Сов.секретно»
Спецдонесения читал
И помечал: «Так..сорт «Ле Блон»
Давать в объеме двести тонн.»
Событий вихрь теперь гудит.
Люсьен в подвал попасть спешит.
В розетке, кажется, мука.
Поднос серебрянный в руках.
Химера смотрит в монитор.
Степи заснеженный простор
Весь в красных точках,
Их поток несется мощно на восток.
Кричит химера в микрофон:
«Камон! Летс гоу! Летс гоу! Камон!».
И запыхавшись, чуть дыша:
«Люсьен, врубай мой диско-шар!»
Лучи пересекают мрак
Из «Джейбиэлов» бьет гопак!
Экстаз так близок. «Оллз зе бест».
По скайпу Остин воет: «Йеес!!!»
И вот когда уже пустяк
До перемоги, вдруг иссяк
У красных точек скачки пыл.
Вот встали… Развернулись в тыл!
«Алярм! Це зрада! Вас ист клос?!», —
Все в воздухе переплелось.
Шаги тяжелые в подвал.
Заходит русский генерал.
У всех панический испуг.
Химеру с Люсей вяжет в цуг
Выводит их на Божий свет.
Пора настала дать ответ.
В Колонном зале тот мужчина,
Что Байдена так восхитил
Удалой скачкой на медведе,
Девчонку ласково спросил:
«Так значит, псевдоним Фемида?»
«За вклад в разгром фашистких банд…»
«Здесь награждается медалью»
«Товарищ гвардии-сержант»
«Замоскворецкая Мария».
И рукоплещет полный зал.
Ответ простой: «Служу России!»
Тут сказочке конец. Финал.
Гнида рассказывает негру про сороку-воровку и её птенцов — этому дала, этому дала, etc.