“Нашлась абсолютно неизвестная запись Александра Галича” – сообщает рукопожатной интеллигенции с хорошими лицами журналист А. В. Минкин, и присовокупляет: “Песне полвека, а она лучше новых. Чудеса случаются”.

Если ставить себе задачей издание ПСС Галича, то несомненно, находка любого нового текста есть дело важное. Если же не ставить такой академической задачи, находка эта скорее двусмысленна.

В 1967 г., когда партия и правительство увеличили пенсионные выплаты инвалидам войны, это навело поэта на мысль, которой он поделился с Ю. П. Любимовым (худруком театра на Таганке): “Если бы подсчитать те ранения и контузии, которые получили ты и твои соратники, создававшие с тобой вместе вот этот новый Театр на Таганке, то даже непонятно, какую группу инвалидности вам следовало бы дать и какую пенсию вам назначить”.

Если кто не знает – Любимов в период с 1941 по 1945 год был конферансье в составе Ансамбля песни и пляски НКВД (из которого потом и образовался Театр на Таганке). Этим его участие в войне и ограничилось. Александр Аркадьевич Галич (настоящая фамилия Гинзбург) в 1941 году был призван в армию, но медицинская комиссия волшебным образом обнаружила у него врождённый порок сердца – и освободила от службы. После чего он срочно устроился в геологоразведочную партию и быстренько свалил из Москвы на юг, где тут же из геологов сдриснул и устроился в драмтеатр города Грозного. Когда и туда приблизились фашисты – Галич уехал в Ташкент, где Арбузов начал формировать театральную группу из своих бывших студийцев. Вот так он оборонял СССР от фашистов.

Сравнение Ю. П. Любимова и его артистов с инвалидами войны не всякий счел бы удачным, но в частной переписке всякое случается. Однако мысль Галичу понравилась, и он сочинил песню на эту тему, но ее зарубила цензура. Но рукописи не горят, и теперь мы можем ознакомиться к текстом, в котором есть вот такой прелестный пассаж:

Как стихи — география, поиск в незнаемом…
Вроде пишем одно, а читаем другое…
Подымайся ж, Таганка, курганом Мамаевым,
Выгибайся бессмертною Курской дугою!
Посмеёмся над дурью и опекой неловкою,
Будем делать спокойно, что совестью велено.
Пусть Таганка становится Невской Дубровкою,
Охраняющей подступы к городу Ленина!

Я не буду рассказывать вам про Мамаев курган и Курскую дугу, расскажу лишь про Невскую Дубровку. Это кусок берега Невы напротив Невского пятачка – откуда наши войска переправлялись на оный пятачок через Неву. Там такое место, удобное для переправы – поэтому и наши там форсировали Неву, и фашисты стремились именно в этом месте прорваться и навести свою переправу.

Бои там носили чудовищно ожесточенный характер, на каждый квадратный метр земли там приходится с десяток погибших и с тонну с лихом металла от выпущенных фашистами боеприпасов. На фото в заголовке – ВИНТОВКИ УБИТЫХ на Невской Дубровке. Их собирали, отправляли в тыл, там ими вооружались очередные истощенные голодом ленинградцы – и шли на Невскую Дубровку, чтобы пытаться переправиться под непрерывным огнем на Невский Пятачок.

И вот это Галич сравнил с “подвигом” интеллифе с Таганки.

Вообще такой пипец, как отождествление театра на Таганке со страшными мясорубками той войны – этого никто из коллег Галича себе не позволял. И не потому, что цензура, а потому, что даже у самых упоротых всё-таки было чувство меры и такта. Сравнивать театральную труппу с высокими покровителями – и бессчетно погибавших на фронте солдат не всякому дано.

Это такое интересное свидетельство о поэтической личности юбиляра, что лучше бы его не нашли.