Торговая война Америки с Китаем показывает неизбежность распада экономики и технологий на территориально закрытые кластеры

На пресс-конференции по итогам токийской встречи с Синдзо Абэ президент США заявил о неготовности Америки подписывать новое торговое соглашение с Китаем. Причин названо две. Текущие условия не устраивают Белый дом, к тому же Трамп вполне доволен размером дополнительных финансовых поступлений от таможенных санкций на китайский импорт. Виноват, «конечно же», Пекин, не желающий прогибаться на американские условия. Это те, где он продает в США своих товаров сильно меньше, а покупает американских минимум вдвое больше.

Однако за традиционно ярко эмоциональной позитивной речью лидера Америки кроется ряд моментов, позволяющих считать, что глобальный процесс на самом деле движется совсем в другом направлении.

Дело даже не в нашумевшем открытом письме американских обувщиков хозяину Овального кабинета. Хотя и оно уже служит достаточно громким звоночком. Производители и ритейлеры совершенно открыто признают, что 98% потребляемых в стране товаров легкой промышленности (одежда, обувь, белье, от нижнего до постельного, головные уборы и даже всякие там флажки для публичных мероприятий) полностью импортируются. А 70% импорта происходит из Китая. Это ладно. При большом желании собственный выпуск рубашек с пододеяльниками можно и восстановить.

Хуже другое. Начиная с середины 70-х годов ХХ века процесс финансовой глобализации превратил мировую экономику в сложный конгломерат критично связанных между собой технологических и производственных цепочек. Из-за которых нынешняя американо-китайская торговая война все больше смахивает на поножовщину между сиамскими близнецами.

В качестве примера во всем блеске и величии выступает нынешняя битва Трампа с Huawei. С одной стороны, он пытается убить главного конкурента, покусившегося на рынок Apple и на рынок процессоров. Китайская корпорация начала выпуск собственных «камней» и составляет на их основе топовую часть своей линейки, формирующую уже треть объема сбыта ее мобильных устройств. Но вместе с этим введенные против китайской электронной отрасли санкции ограничивают продажи Qualcomm, Xilinx и Broadcom, входящих в список основных ведущих технологических столпов американской экономики. Потому что именно китайские компании сегодня формируют более половины их совокупной корпоративной выручки.

И ладно бы дело ограничивалось только мобильными устройствами, в совершенно аналогичном положении находятся сегменты оборудования связи и персональных компьютеров.

Когда Вашингтон взял за горло другого китайского выскочку — корпорацию ZTE — мировой рынок вздрогнул и на миг сбился с дыхания. Но позднее Министерство торговли США сумело дожать жертву на мировое соглашение. Китайская сторона признала обоснованность обвинений, принесла извинения и положила на счет американского Минфина 400 млн долларов в качестве страховой суммы. Которую правительство Соединённых Штатов обещает потом «вернуть», если в течение следующих десяти лет ZTE не допустит новых нарушений.

Масштаб нынешней войны с Huawei оказался, во-первых, сильно крупнее, во-вторых, на этот раз китайцы уперлись принципиально и больно контратакуют. Например, Пекин, помимо ответных санкций на 60 млрд долларов, ещё объявил о прекращении закупок американских энергоносителей и сокращении импорта продовольствия. Это значит, что обе стороны пошли на принцип, и легкой победы не предвидится.

Стороны готовы использовать все доступные рычаги. В том числе, касающиеся взаимосвязанных технологических и сырьевых цепочек. Под ударом оказываются все отрасли, любым образом задействованные в электронной пирамиде: транспорт, производство элементной базы, добыча сырья и производство исходных материалов, а также, например, медицина, сегодня крайне широко применяющая компьютерное оборудование в свой работе.

Местами доходит до смешного. В комплексном докладе объемом в три сотни страниц «Оценка и укрепление производственной и оборонной цепочки поставок. Отказоустойчивость США» Пентагон был вынужден признать критичность своей зависимости, преодолеть которую они пока не знают как.

Эксперты Investing.com произвели оценку степени зависимости американских компаний от рисков в цепочках глобальных поставок. Картина получилась эпичной. В своей статье главный стратег Saxo Bank по рынку акций уже сейчас настоятельно рекомендует инвесторам избавляться от вложений в любые полупроводниковые бизнесы США. Прямо говоря, пик прибылей пройден, и в ближайшие 12 месяцев следует ожидать повсеместное падение продаж, а значит финансовых показателей. В том числе, биржевых котировок их акций.

Но всё перечисленное является лишь вершиной айсберга. Кроме самих денег и пограничного налога, конвенционным инструментом войны сегодня становятся все ключевые технологии. Особенно точечные блокирующие.

К примеру, эпизодом в противостоянии США с Huawei оказался приказ британской компании ARM своим сотрудникам заморозить всякие контакты и игнорировать обязательства перед этим китайским электронным гигантом. А всё потому, что в основе собственного хуавеевского процессора модели Kirin 980 лежит лицензия АRM на ее процессорное ядро cortex-a76. В какой степени она может или не может остановить Китай — вопрос отдельный. Главное — факт попытки схватить конкурента за горло через запрет на использование конкретной технологии.

Кстати говоря, точно таким же образом США душат Иран, принуждая зависимые от Вашингтона транснациональные корпорации к неучастию в иранских нефтегазовых проектах. В том числе европейские, как ту же французскую Total.

Впрочем, Ираном дело не ограничивается. За последние пять лет подобная практика стала повсеместной. И касается она не только американцев. На волне майданной истерики Украины Евросоюз частично перекрыл России доступ к ряду критично важных европейских технологий и оборудованию.

Причины, лежащие в основе складывающейся тенденции, полностью прозрачны. Глубина взаимной экономической и технологической интеграции в глобальный мировой рынок из преимущества становится очевидным недостатком. Пример Китая наглядно показывает: сейчас мало сконцентрировать у себя больше всех денег. Кто бы там что ни фантазировал про постиндустриализм, определяющим остаётся достижение у себя максимальной концентрации именно производственных мощностей.

Тот, кто производит больше всех потребительских товаров, в конечном счете, обеспечивает себе возможность из прибыли масштабнее финансировать научные разработки, усиливающие технологическое превосходство. В условиях сохраняющегося общего рынка оно становится ключевым фактором обеспечения мирового лидерства.

Помните историю с попыткой создания в России собственного YotaPhone в 2013 году? Она провалилась потому, что создать востребованный рынком передовой продукт на чужой элементной базе, с использованием чужих технологий и иностранных комплектующих, да ещё и не на своих заводах сегодня невозможно. Такие попытки всегда будут проигрывать лидерам в глазах конечных потребителей.

Переломить эту тенденцию можно только в случае возникновения новой технологической революции, по масштабу сопоставимой с аналогичным процессом конца XIX — начала ХХ века, когда на смену лошадям пришли пар и электричество. Хотя научный мир полон многочисленных заманчивых обещаний — искусственный интеллект, сети 5G, промышленные принтеры, роботизация, новые материалы с фантастическими характеристиками и все такое прочее, в действительности дальше простых мечтаний дело пока не идёт. Всё сегодня предлагаемое на поверку оказывается лишь комбинацией или незначительным итерационным улучшением уже существующих решений.

А время уходит, и вместе с ним нарастает масштаб угрозы утраты геополитической субъектности существующими странами и их союзами в общей технологической и экономической гонке. Осознание именно этого момента и вынуждает Вашингтон столь принципиально рубиться с Китаем. Не покрываемое другими доходами отрицательное совокупное торговое сальдо в объеме 4,5% годового ВВП просто не оставляет Америке иного варианта действий.

Да и не только ей. К осознанию сути складывающейся тенденции уже приходит Европа и сам Китай. За последние три года хорошо видно падение темпов реализации им своего глобального проекта «Пояса и Пути». Вместо расширения доли в общей мировой торговле со всеми крупнейшими рынками планеты, Пекин все отчетливее говорит о необходимости формирования зоны общего процветания только в пределах границ Азиатско-Тихоокеанского региона.

Тем самым мы становимся свидетелями повторения уже имевшего место в прошлом фундаментального процесса распада общего имперского экономического пространства на сильно изолированные феодальные уделы. Так ушел в историю Древний Рим. Так распалась Киевская Русь после деградации пути из варягов в греки.

Разве что в современных условиях результат имеет несколько больший масштаб. Вместо отдельных городов и максимум провинций, в аналоги феодов выделятся страны и их объединения.

Аналогия с феодами возникает из возврата к прежде всего территориальному принципу определения границ. На американском континенте процесс зашел наиболее далеко. Там новый удел уже охватывает США, Мексику и Канаду. Перспектива конфигурации китайского мира упомянута выше. Судьба Европы пока остается достаточно туманной. Как и перспектива России по формированию собственного замкнутого кластера.

Но формировать его всё равно придётся. Другие варианты отсутствуют. В том числе и по причине невозможности иным путем сохранить, а тем более расширить собственную промышленную и научно-техническую базу. Убедительным подтверждением тому служат последствия для нас западных санкций, только в результате противостояния которым мы таки сумели добиться продовольственного самообеспечения и начали возрождать промышленные отрасли.

Впрочем, только этим дело не ограничится. Неофеодальный распад неизбежно приведет и к разрыву технологического сотрудничества. В противном случае слишком велик риск оказаться в критической зависимости от соседей, которые однажды могут решить его использовать для политического давления. Как это сейчас делают США по отношению к Китаю, а также другим странам.

Так что далее следует ожидать нарастания технологической несовместимости не только на уровне операционных систем мобильных устройств, но и всего базового оборудования в целом. К этому обычно всегда приходят все разработчики, идущие к своим целям строго собственным путем и без информационного обмена с соседями.

Однако подобный результат вряд ли следует считать для нас плохим вариантом будущего. Как уже неоднократно показывал прежний исторический опыт, наилучших результатов и наибольших успехов Россия добивалась в первую очередь тогда, когда просто не имела другого выбора.