Профессор Гарвардского университета Кэрол Хувен, давая интервью, сказала, что существует только два пола – мужской и женский. Просто потому что пол определяется клетками, которые вырабатывает организм. А он может вырабатывать или мужские клетки, или женские. Так оно устроено – бинарно.

Но в эту дискуссию – хотя казалось бы, о чем тут дискутировать – вмешалась директор Гарвардского университета по вопросам многообразия и инклюзивности Лора Симона Льюис.

Вот я пишу и не могу поверить, что в Гарвардском университете есть директор по вопросам многообразия и инклюзивности.

Так вот директор по вопросам многообразия и инклюзивности решил (или решила, или решило, или решили – хрен знает, как теперь к нему обращаться), что само по себе заявление о том, что есть только два пола, несет за собой вред и трансфобию. Поэтому один профессор Гарвардского университета решил отменить другого профессора Гарвардского университета. Такой вот кэнсэл калчер.

Объясню: cancel culture – это культура отмены. Явление, при котором некто неугодный перестает существовать, потому что так нужно большинству.

Что такое cancel culture для нас, для русских людей, живших в XX веке? Это чёрные воронки, которые забирали людей из подъездов и соседних квартир, чтобы дать “10 лет без права переписки”. Вот уж отменили так отменили.

Культура отмены – та самая cancel culture – это репрессии и уничтожения. За что? За несоответствие линии партии.

Что такое магистральная линия партии сегодня? Это всяческое приятие того тезиса, что человек может быть кем угодно, кроме человека.

Более ста лет назад в крестьянской стране появились пролетарии. И внезапно стало так важно думать о том, что всех этих пролетариев, оказывается, веками унижали и использовали. Все только и думали о том, как бы над пролетариями поиздеваться, как бы их поиспользовать. И это ничего, что люди даже не знали, кто такие пролетарии, где эти пролетарии, кто они?

Неважно, есть ли субъект, по отношению к которому применяется насилие. Важно, что есть объект, которого назначат источником того самого насилия.

В 1917 году таким объектом стал русский народ, который, как оказалось, “эксплуатировал пролетариев”. Случилась мировая трагедия, рухнул мир, погибли миллионы людей. Зато произошла пролетарская революция. И пролетарий из раба превратился в животное, которое конституционно было заявлено хозяином всего, что есть, а фактически оно мечтало о кружке пива по пятницам и совокупиться с соседской Машкой.

Время вернуться в Гарвардский университет. Там, как вы помните, одного профессора пришибли вторым. Один сказал, что есть мужчины и женщины, второй сказал, что это не соответствует стандартам многообразия и инклюзивности. Потому что, оказывается, появились некие трансгендеры, которые также могут быть небинарными пансексуалами, и вообще полов больше, чем два. Более того, их 49. Это в лучшем случае. Хотя что тут считать лучшим?

Все люди на Земле должны оставить свои заботы и свою жизнь положить на то, чтобы переживать по поводу угнетения прав пролетариев – ой, простите, трансгендеров. Нет ничего важнее трансгендеров, а также обсуждения того факта, что полов может быть бесконечное количество. Такая теперь повестка, такая линия партии.

Почему она такова и кому она нужна?

Давайте подумаем о том, что нужно простому человеку. Человеку нужен кто-то, кто есть рядом, нужно некоторое количество денег/благ и отдельное пространство. Человеку нужно то, что его может отделить от мира.

Но для этого нужно работать и зарабатывать. Для этого нужно трудиться. Нужно бежать в определенном направлении и получать определенные заслуги.

Что же нужно для того, чтобы быть пролетарием? Ой, простите, трансгендером. Не нужно ничего, кроме того, чтоб заявить: я таков, каков есть, и больше никаков. Я, так сказать, директор по вопросам многообразия и инклюзивности лучшего университета мира. Why? Because fuck you, that’s why!

Мы думали, что нарисованный Михаилом Булгаковым образ Полиграфа Полиграфовича Шарикова – карикатура. Оказалось, что это живое воплощение “главного университета мира”. Спасибо. Мы в России это уже проходили. Теперь ваша очередь, товарищ Запад.