«Великих каналов» в Турмении, как известно, было два. Первый, т.н. Главный Туркменский канал, строили с 1950 по 1953 г., и остановили стройку после смерти Сталина – как и другие «великие стройки коммунизма», начатые при «великом вожде».

Второй, им. В.И.Ленина, всё-таки построили: работы шли с 1954 по 1988 г. До сих пор учёные и любители спорят, какой из проектов был лучше. Несомненно одно: и тот, и другой были ярчайшими примерами чисто советского хозяйствования.

Идея поворота Амударьи к Каспийскому морю родилась в головах советских чиновников ещё в 1932-м, но вплотную им занялись только после войны. Амударьинскую воду планировалось запустить в Узбой – старое русло реки, по которому она когда-то текла не в Аральское, а в Каспийское море. План отличался огромными масштабами: он предусматривал использование водной трассы для орошения 1,3 млн. гектаров пустыни, строительства трёх ГЭС, а также для судоходства.

Канал стал одной из главных всесоюзных строек. О нём непрерывно писали газеты, рассказывало радио, повсеместно висели плакаты, посвящённые стройке. Обезлюдевшая, разрушенная войной страна напрягала все силы, чтобы выкопать рукотворную реку среди пустыни Каракум. Планировалось задействовать 5 тыс. самосвалов, 2 тыс. бульдозеров, столько же экскаваторов, 14 земснарядов, тысячи автомобилей, авиаотряд, построить железную и шоссейную дороги. Строили канал, разумеется, заключённые.

До смерти Сталина строительство успели только развернуть, а после его смерти, 27 марта 1953-го, начали сворачивать. В 1954 г. правительство окончательно решило свернуть стройку. Почему? Да потому же, почему в то время свернули строительство железной дороги Салехард-Норильск, тоннеля на Сахалин и Кольской железной дороги. На реализацию этих мега-проектов у СССР просто не было сил и средств.

Но всё же главной причиной остановки строительства была вопиющая бесхозяйственность и хищения, делавшие любую стройку убыточной, а супер-стройку – супер-убыточной. На строительстве Туркменского канала «трудности транспортировки, удаленность стройплощадок от баз снабжения, почти полное отсутствие учета поступающих грузов – все это создавало идеальные условия для порчи имущества, его потерь и хищений. Главный инженер стройки Эристов констатировал: «Мы не можем сказать, сколько и какие материалы прибывают на строительство. Учитывается прибытие и убытие за грузами автомобилей, а что и сколько они возят – не учитывается. Часть грузов получают в Ургенче по договоренности, их отпуск не сообщается Главной конторе материально-технического снабжения, а строительные районы стараются полученное обойти молчанием». В дальнейшем только официально объявленные хищения измерялись миллионами рублей, а стоимость утерянного и неучтенного имущества до сих пор неизвестна.

А САГС (управляющая компания строительства) еще и «экономил» на фонде заработной платы: при выработке плана строительно-монтажных работ в 118,4% на 1 человека на содержание заключенных и привлеченного населения отводилось 66% от плана или расценок. Куда девалась сэкономленная часть – «МВД его знает…»…

Общая стоимость оборудования на базах консервации превысила 70 млн. Однако, судя по отчетам САГС, и эта стоимость, и величина расходов на консервацию оценивались весьма приблизительно. Оборудование по большей части инвентаризовано не было, не имело паспортов, зачастую неизвестны были даже цены на него. «Ликвидаторы» не могли решить, кому и что передавать и каким образом. Принимаемые сторонними организациями здания, оборудование и другие ценности не всегда могли быть оплачены, когда оборудование невозможно было вывезти, его передавали безвозмездно. Всё это создавало широкие возможности для всякого рода сомнительных операций и прямых хищений. Очевидцы свидетельствуют: в период ликвидации можно было купить и выменять дешево все, начиная от гвоздей до автомобиля или трактора. Сколько и что ушло «налево» и «направо» – не сосчитать. Известно только, что за период с 1 марта 1951 г. по 31 декабря 1954 г. официальная сумма растрат и хищений составила 1 млн 302 тыс. рублей» (Арустан Жолдасов «Главный Туркменский канал: уроки великой стройки», https://cyberleninka.ru/article/n/).

Однако в том же 1954 г. правительство СССР решило… построить в Туркмении канал, но в совершенно другом месте! Как это понимать? «Первый секретарь ЦК Компартии Туркменистана Мухамедназар Гапуров обещал Н.С.Хрущеву завалить страну туркменским тонковолокнистым хлопком – производить его не менее 3 млн т в год, если канал все же будет построен, но пройдет по другому руслу (по которому идет сейчас Каракумский канал). Где Гапуров, где Хрущев и где 3 млн т хлопка?» (Там же).

«Каракумский канал – это эхо «старинного братского спора» туркмен и узбеков о воде. … «Ключи от воды» оказались не в Узбекистане, а в Туркмении – вода теперь не проходит через всю Среднюю Азию, засоряясь гербицидами с полей и техническими сбросами, а срывается в каракумские барханы прямо с горных вершин. Правда, амударьинская вода отнюдь не доходит до Каспийского моря, а теряется в бескрайних туркменских песках. При этом большая её часть фильтруется в барханное песочное дно канала и испаряется под жгучим южным солнцем.

Для южных районов Туркменистана вместе с водой канал принес большие проблемы. Уже в 1964 г. в одном специальном журнале появилась тревожная статья о массовом засолении орошаемых земель в зоне Каракумского канала. «Довольно широко распространилось мнение, – указывалось в статье, – что для Мургабского массива Каракумский канал принёс не пользу, а вред: большое количество воды, поступающее по каналу на территорию массива, привело к резкому повышению уровня грунтовых вод, в результате чего увеличилось засоление почв, и урожайность с каждым годом снижается». За несколько лет урожайность упала на 40-50% и это резко снизило эффективность орошаемого земледелия в Мургабском оазисе. Годы спустя этот фактор имел место по всей трассе канала» (Глас вопиющего в пустыне. http://perevodika.ru/articles/11525.html).

В 1954 г. туркменские «товарищи» сумели убедить Хрущёва в необходимости строительства канала. Ведь им не довелось участвовать в расхищении денег, выделенных по сталинскому плану – всё досталось узбекским и каракалпакским коллегам (московские своё получали при любых раскладах). И они сумели взять своё.

Как бы то ни было, Туркменской или Каракумский канал, будь он построен по первоначальному проекту или по реализованному, стал причиной пересыхания Аральского моря, засолению и загрязнению почвы и воды ядовитыми химикатами, страшного роста смертности и заболеваемости населения Средней Азии. И все споры о том, какой проект – сталинский или хрущёвский – менее убийственен, это споры о том, что гуманнее: заморить человека голодом или, скажем, сварить на медленном огне. Результат-то один, только агония растягивается по-разному.

Уничтожить Аральское море впервые решили ещё в 1932-м, когда готовились первые документы по проекту. Тогда учёные-гидрологи заявили, что уровень Аральского моря уменьшится незначительно, что, разумеется, было неправдой, и они это знали. Но «партия сказала – надо». То же самое повторилось и в 1949-м, когда академик А.Н.Аскоченский прямо сказал, что Аральское море в результате строительства канала исчезнет… потому, что оно не нужно. Зато водохранилища увлажнят предгорья, и там закипит жизнь (А.А.Жолдасов, директор Центра социальных и маркетинговых исследований «Expert fikri», arslan@ec.tashkent.su). В 1951 г. тревогу по поводу перерасхода амударьинской воды выражал профессор Ф.И.Быдин (смелый человек – могли бы закатать куда надо!), но маститые коллеги его «успокоили»: плевать, зато освоим новые земли!

Первый вопрос, который хотелось бы задать сторонникам канала в пустыне – экономический. Сталинский проект предусматривал освоение 1,3 млн. гектаров – это немало, но более рациональная ирригация уже освоенных земель, в той же Каракалпакии, долинах Амударьи, Зеравшана и Сырдарьи, позволила бы оросить гораздо больше, причём рядом с населёнными пунктами. Это напоминает хрущёвское освоение целины: бросим все силы на распашку казахстанских степей и забросим ради этого чернозёмы Дона, Заволжья и Алтая! Точно такая же логика: кто-то решил освоить громадные средства, а это проще при наличии мега-проектов. Пользы стране, экономике, народу – никакой. Но эти кто-то получают свои ордена, премии, звания и должности.

Рекламирование сталинского варианта канала как нового водного пути – глупость несусветная. Каналы как транспортные артерии были важны до появления железных дорог, а в середине ХХ века уже давно были архаикой (хотя имеющиеся, иногда используются – не зарывать же). Но Сталин любил каналы – наверное, когда-то услышал, что они нужны. Даже румынскому вассалу Георгиу-Дежу зачем-то приказал рыть канал из Дуная в Чёрное море, но ему он привёл совсем уж дикое обоснование: «Людей нужно чем-то занять»…

Далее: на орошаемых землях намеревались растить хлопок. Советский хлопок был низкокачественным, ткани из него получались только при добавлении длинноволокнистого хлопка (в СССР добавляли в основном египетский). Без добавок он годится для изготовления пороха. Что ж, вот и объяснение, зачем понадобился канал. Только, учитывая громадные затраты средств и ресурсов, порох получился бы несообразно дорогим – у государства не хватило бы денег на всё остальное.

И всё же: почему было не совершенствовать ирригацию безо всякого каналокопания? В пустынных и засушливых странах издревле существуют правила ирригации, основанные на перебросе воды закрытым способом – в трубах и тоннелях. Ассирийцы и римляне подавали воду по акведукам, где она текла в трубах, персы и среднеазиаты строили кяризы – глиняные горизонтальные штольни. Такая технология рассчитана на то, чтобы воспрепятствовать испарению воды на жестоком пустынном солнце. Реализованный вариант канала – тоже открытый. Отсюда и громадные потери воды из-за испарения.

Надо сказать, что ливийский тиран Муаммар Каддафи построил грандиозную ирригационную систему («Великая рукотворная река») в виде огромной подземной сети водоводов посредством использования 4 тысяч километров труб, зарытых глубоко в землю. Это исключало испарение. «Река» была спроектирована лучшими немецкими, американскими, японскими и южнокорейскими специалистами-гидрологами, учитывавшими особенности и исторический опыт ирригации в пустынях.

Но древняя мудрость персов, согдийцев, римлян и прочих ассирийцев – не указ советским «покорителям природы». Сталинский вариант канала предусматривал его ширину в 100 метров при глубине 6-7 метров. Понятно, что испарение было бы огромным. А ширина построенного канала вообще 200 метров! Удивительно ли, учитывая длину канала в полторы тысячи километров, что на месте Аральского моря теперь пустыня Аралкум?

Когда строили канал, «ответственным товарищам» гидрологи и журналисты постоянно задавали вопрос: почему не убрать канал в трубы, как делали в жарких странах испокон веков? Ответ был простой: слишком дорого. Более того: амударьинскую воду пожирает отнюдь не только Каракумский канал: есть десятки и сотни других, более мелких, в Туркменистане, Узбекистане, Таджикистане, Казахстане и Кыргызстане. Они тоже открытые. По тем же причинам: дорого.

А угробить целое море (а это – рыболовство, порты, города и посёлки), всю экосистему Приаралья и неизвестное количество людей – не дорого?

Туркменский канал – зеркало советского хозяйствования по нескольким параметрам. Первый: решение о его строительстве принимали политики, а не учёные и даже – страшно сказать – не капиталисты, которым бы пришлось сначала обратиться к учёным и просчитать долгосрочные результаты и выгоды. И учёные им, буржуям, всё бы честно (за большие деньги) подсчитали и рассказали, не боясь попасть в ГУЛАГ. Тут – другое дело: Сталин решил копать, а его представление об экономике и технике было примитивным – и закипела работа. То, что можно было получить «малой кровью», внедряя современную ирригацию, попытались получить ценой титанических усилий, человеческих жертв (на строительстве, как и везде и всегда на советских стройках, гибли люди), невероятных затрат ресурсов и средств. Плюс – тотальное воровство, хищение и бесхозяйственность. Ведь «всё вокруг народное» – знай себе тащи домой, продавай налево, бросай в овраг, если сломалось – государство ещё пришлёт…

Так строилось всё при советской власти – от общественных туалетов до гигантских заводов. И каналов, которые пожирали больше ресурсов, чем самые большие заводы. О «трате» людей и говорить нечего…

Каналы были самым страшным бедствием советского планирования и вообще советского хозяйствования.

«Одну из первых великих строек коммунизма – Волго-Донской канал зэки соорудили в рекордно короткие сроки: с 1949 по 1952 год. Кровью и потом дался этот Волго-Дон, или “надолго-вон”, как окрестили в народе. Ныне эта махина длиною в 101 километр, с 13 шлюзами, 3 насосными станциями, 13 плотинами и дамбами, 7 водосборами и водоспусками, 8 мостами и приканальной автодорогой практически бездействует. Цветет и дурно пахнет Цимлянское море, разлившееся подле “героически” возведенного тогда Цимлянского гидроузла, гонит склизкие синие водоросли Донской магистральный оросительный канал. Из-за Цимлянской плотины на 90% уменьшилась площадь нерестилищ осетровых, и через десятилетие в 10 раз упала рыбопродуктивность Азовского моря.

Каков экономический эффект от Волго-Донского канала им.Ленина? Эффекта нет. Один дефект. Тоже можно сказать и о Северо-Крымском канале, проложенном “на авось”, без гидронепроницаемого покрытия. Недаром строящие его зэки шутили – “без туфты и амонала не построили б канала”. Половина воды теряется, уходит в грунт. Или о Южно-Украинском канале, подтопившем сотни сел Украины, Каховской ГЭС, погубившей плодороднейшие Конские плавни. …