Существует миф: якобы Российская Империя была слаба промышленностью, и потому не могла изготовить достаточно снарядов для нашей доблестной армии, которая вынуждена была из-за этого отступать под давлением немецких сил.

Если коротко — миф основан на реальных событиях, которые пятая колонна той эпохи сильно раздула в политических целях. В истории термин «снарядный кризис» принято употреблять по отношении к… Великобритании, где промышленность действительно не справилась с производством снарядов:

После провала наступления на Обер-Ридж (эпизод второй битвы при Артуа), 9 мая 1915 года, главнокомандующий британскими войсками фельдмаршал Джон Френч в своём интервью корреспонденту The Times Чарльзу Репингтону отметил, что неудача связана с нехваткой артиллерийских снарядов. Репортаж о «снарядном скандале», опубликованный The Times в тылу, пестрил яркими деталями: «У нас недостаточно взрывчатых средств, чтобы сравнять вражеские окопы с землёй… Потребность в неограниченном количестве взрывчатки стала роковой преградой к нашему успеху». Таким образом, всё бремя ответственности возлагалось на британское правительство. Ещё более сенсационно выглядела версия событий в изложении Daily Mail, где прямо обвинялся государственный военный секретарь лорд Китченер, а статья вышла под заголовком «Трагическая ошибка лорда К».

Такой поворот событий сделал снарядный кризис одним из факторов, приведших к смене однопартийного либерального правительства Герберта Асквита. Хотя в дальнейшей истории Великобритании либералы ещё не раз входили в состав правительственной коалиции, однопартийного правительства Либеральной партии с мая 1915 года больше не существовало.

Спустя пару месяцев после политического скандала, британский парламент принял Закон о вооружениях (англ. Munitions of War Act 1915), которым переводил частные оружейные предприятия в ведение министерства вооружений, наделив последнее правом регулировать заработную плату, рабочее время и условия труда на подчинённых заводах и фабриках.

В общем, после этого условия труда на английских военных заводах были похлеще, чем в ГУЛАГе.

В России дела обстояли несколько иначе.

Первая мировая разразилась в эпоху стремительной эволюции оружия — с каждым годом артиллерия стреляла всё чаще, становилась всё более прожорливой. За первые два года войны наша армия потратила примерно в 100 (!) раз больше снарядов, чем за войну 1904-1905 годов.

Произвести достаточный запас снарядов в мирное время было невозможно: и потому, что военные планы быстро устаревали морально, из-за чего было неясно, сколько именно снарядов производить, и потому, что срок хранения снаряда не превышал 8-10 лет. Запасы строились из расчёта, что война продлится не более полугода. Понятно, что эти запасы быстро закончились.

К середине войны Россия, — как и Франция, и Австро-Венгрия, и Британия, — начала испытывать дефицит боеприпасов. В январе 1915 российская тяжёлая артиллерия столкнулась с нехваткой снарядов, однако к большим проблемам это не привело, так как основную работу в тот период войны выполняла артиллерия меньших калибров, для которой снарядов было достаточно. Позже, однако, стало ясно, что именно тяжёлая артиллерия может стать ключом к победе (или к поражению) в войне.

Цитирую:

Для преодоления «снарядного голода» требовалась мобилизация промышленных возможностей России, причем не только предприятий традиционно существовавших в стране тяжелой и металлообрабатывающей промышленности. Пришлось фактически с нуля создавать и химическую. До войны около 50% всех добываемых химическим путем продуктов приходилось ввозить из-за границы. Уже в начале 1915 года выяснилось, что потребности фронта в порохе в 20 раз превышали возможности 3 имевшихся в России пороховых заводов. Снарядный кризис можно с тем же основанием назвать и зарядным. Имевшиеся в Империи 38 сернокислотных заводов в 4 раза уступали германским по мощности. В результате работ Химического Комитета под руководством ген.-л. акад. В.Н. Ипатьева с февраля по октябрь 1915 г. производительность казенных заводов, производивших взрывчатку, увеличилась более чем в 2 раза, частных – более чем в 50 раз. В кратчайшие сроки производство взрывчатых веществ в России выросло в 33 раза, со 100 до 3300 тонн в месяц. К осени 1916 г. в распоряжении Комитета работало около 200 заводов, производивших не только различные виды взрывчатки, но и отравляющие вещества – хлор, фосген, хлорпикрин, причем не только для газобаллонных атак, но и для снарядов.

Значительные усилия Химического комитета и Главного Артиллерийского управления под руководством ген-л. А.А. Маниковского привели к тому, что к весне 1916 г. «снарядный голод» был в целом преодолен. Если за первые пять месяцев 1915 года армия тратила по 311 тыс. снарядов, а за тот же период 1916 года по 2 229 тыс., то при учете значительного расхода снарядов в осенне-летних боях, русская полевая артиллерия все же смогла вступить в 1917 год с запасом в 3 тыс. снарядов на трехдюймовое полевое и в 3,5 тыс. снарядов на горное орудие того же калибра. Их запас к концу 1916 года составил 16,3 млн., а производство – до 3,5 млн. в месяц. Его даже начали постепенно сокращать, так как оно с лихвой перекрывало потребности фронта – до 2,4 млн. снарядов в месяц. Но разгон был велик и к апрелю 1917 года боезапас составил уже 4 тыс. снарядов на трехдюймовое орудие.

(впрочем, тяжелых гаубичных снарядов по-прежнему не хватало, как не хватало и самих гаубиц – но на войне всегда чего-то да не хватает)

Как видим, российская промышленность справилась с вызовом, быстро перестроившись на производство нужной стране продукции. Конечно, относилось это не только к снарядам. Так, за три года с 1914 по 1917 количество автомобилей и тракторов в российской армии выросло в 20 (!) раз, с 800 до 16’000 единиц.

Как верно указывают некоторые авторы, произведённых во время Первой мировой войны снарядов хватило и на Гражданскую, и на Финскую войну. Использовались они и в Великую отечественную, и некоторые запасы остались даже после неё. Серьезно – снаряды 1916-го года местами долежали как минимум до конца 80-х.

Цитирую Уинстона Черчилля:

Мало эпизодов Великой войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и возобновленное гигантское усилие России в 1916 году. К лету 1916 года Россия, которая 18 месяцев перед тем была почти безоружной, которая в течение 1915 года пережила непрерывный ряд страшных поражений, действительно сумела, собственными усилиями и путем использования средств союзников, выставить в поле — организовать, вооружить, снабдить — 60 армейских корпусов, вместо 35, с которыми она начала войну… Поверхностная мода нашего времени трактует царский режим как слепую, испорченную, неумелую тиранию. Но обозрение тридцати месяцев его борьбы с Германией и Австрией должно было внести поправки в эти смутные представления. Мы можем измерить силу Российской империи по тем ударам, которые она перенесла, тем катастрофам, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, по тому восстановлению, которого она добилась.

К сожалению, России не довелось воспользоваться плодами победы. В 1918 году советское правительство заключило сепаратный мир с Германией, одним махом перечеркнув всё, чего добилась российская армия за годы тяжёлой войны.

О причинах, по которым большевики уступили одержанную уже победу немцам, спорят до сих пор. Возможно, большевики надеялись, что вернувшиеся домой немецкие солдаты свергнут императора Вильгельма и объединятся с Советами в единый пролетарский союз.

Причем это же и произошло – солдаты Вильгельма успешно свергли. Правильно надеялись большевики, получается. И даже следующая часть планов сработала, не сразу, но сработала – к власти в Германии пришла рабочая социалистическая партия, близкая по духу к большевикам. Даже название у неё всего на одну букву отличалось от РСДРП: у нас была «российская», а у них «германская». Да-да, та самая, которой командовал красноармеец Адольф Алоизович Шикельгрубер.

А вот дальше что-то пошло не так.

Между тем, имеются и пруфы:

Вам хорошо видно, что это за документ, откуда он и когда издан?

По брестскому сговору большевиков с немцами они фактически дарили им следующее:

От России отторгались территории общей площадью в 780 тыс. кв. км, на которых проживало 56 миллионов человек (треть населения бывшей Российской империи), в том числе 40 % промышленных рабочих — привисленские губернии бывшего Царства Польского, Украина, Белоруссия, Эстляндская, Курляндская и Лифляндская губернии, Финляндия, Карская и Батумская области. Вместе с ними страна теряла 27 % пахотных угодий, 26 % всей железнодорожной сети, 33 % текстильной промышленности, 90 % сахарной промышленности, 73 % металлургической промышленности, 89 % добываемого до революции каменного угля, а также огромное число промышленных предприятий — 918 текстильных фабрик, 574 пивоваренных завода, 133 табачных фабрики, 1685 винокуренных заводов, 244 химических предприятия, 615 целлюлозных фабрик, 1073 машиностроительных завода. Балтийский флот покидал свои базы в Финляндии и Прибалтике, Черноморский флот передавался Центральным державам. Россия обязывалась к выплате 6 миллиардов марок репараций и возмещению убытков, понесенных Германией в ходе русской революции — 500 млн золотых рублей. До конца войны немцам успели отправить 93,5 тонны золота из предназначенных 245,5 тонн.

А теперь давайте, поругайте Ельцина, вынужденного лавировать после поражения СССР в 3-ей мировой войне (холодной).

Кстати, интересная черта – когда сейчас коммунисты заказывают печать листовок в типографии, с них обязательно берут деньги вперёд, полную сумму. Другим партиям при наличии аванса обычно верят на слово, ну в смысле на договор. Такая вот у партии Зюганова репутация.