Пушкин и Лангобард

Блогер Лангобард, которого вчера притащил на сайт наш Великий Смотрящий, (см. «Пушкин и счастье пролетариата») в своём псто «Пушкин–Энгельс–Маркс» пишет:

А.С. Пушкин, как известно, оскоромился рукописью (писал в 1833-1835 гг.), изданной уже после его смерти под названием «Путешествие из Москвы в Петербург» (название не пушкинское, приклеили уже после смерти, при первом издании).

Прекрасно, Пушкин оскоромился, а Лангобард весь в белом. Так ли это?

Разумеется, что название «приклеили», поскольку в автографе статья не была озаглавлена. По отметкам самого Пушкина в рукописях она (статья) была начата в Болдине 2 декабря 1833 года и писалась до апреля 1834-го (четыре месяца). В январе 1935-го Пушкин, возвратившись к прерванной работе, переделал и дописал главу «Москва», в целом статья так и осталась неоконченной.
Впервые она была опубликована (без общего названия) с цензурными пропусками в посмертном издании собрания сочинений в 1841 году (т. XI, стр. 5–54). Иными словами, при первой публикация статьи, общего названия она не имела.
В 1855 году в издании сочинений А. С. Пушкина под редакцией П. В. Анненкова статья получила условное название «Мысли по дороге». Вполне возможно, что имя для статьи придумал сам Анненков.
В 1859 году в 6-м номере журнала «Библиографические записки», который в 1858–1861 годах издавался в Москве книготорговцем Н. М. Щепкиным, Е. И. Якушкин опубликовал дополнения к пушкинской статье, ранее не публиковавшиеся из цензурных соображений.
Впервые в полном виде всё под тем же условным названием «Мысли по дороге» статья появилась в 1880 году в собрании сочинений Пушкина под редакцией П. А. Ефремова (т. V, стр. 202—235).
В 1933 году Академией наук СССР была начата работа по подготовке полного издания сочинений Пушкина в 16 томах. Выпуск собрания сочинений осуществлялся издательством АН СССР в 1937–1949 годах, дополнительный 17-й том вышел в 1959 году и не имел нумерации (с учётом полутомов издание включает в себя 20 книг). Именно в этом издании обсуждаемая статья Пушкина получила название «Путешествие из Москвы в Петербург». Она вошла в 11-й том, который был подготовлен к печати под общей редакцией В. В. Гиппиуса в 1941 году. Но начавшаяся война и блокада Ленинграда прервала работу. После войны подготовка тома была продолжена под руководством Б. В. Томашевского и Б. М. Эйхенбаума. 11-й том вышел из печати в 1949 году. Отсюда следует, что новое название могло появиться в период в период с 1933 (начало работы над полным собранием) по 1949-й (выход 11-го тома).

Итак, подведём итог: название «Путешествие из Москвы в Петербург» пушкинская незавершённая статья получила отнюдь не при первом издании, а гораздо позднее. Не кажется ли вам, почтеннейшие, что тут оскоромился сам г-н Лангобард?

Теперь, что касается цитаты. Взята она из главы «Русская изба» беловой рукописи. Она не очень большая, а посему приведу её полностью:

Русская изба

В Пешках (на станции, ныне уничтоженной) Радищев съел кусок говядины и выпил чашку кофию. Он пользуется сим случаем, дабы упомянуть о несчастных африканских невольниках, и тужит о судьбе русского крестьянина, не употребляющего сахара. Всё это было тогдашним модным краснословием. Но замечательно описание русской избы:
«Четыре стены, до половины покрытые, так, как и весь потолок, сажею; пол в щелях, на вершок по крайней мере поросшей грязью; печь без трубы, но лучшая защита от холода, и дым, всякое утро зимою и летом наполняющей избу; окончины, в коих натянутой пузырь, смеркающийся в полдень, пропускал свет; горшка два или три (счастлива изба, коли в одном из них всякой день есть пустые шти!). Деревянная чашка и кружки́, тарелками называемые; стол, топором срубленной, которой скоблят скребком по праздникам. Корыто кормить свиней, или телят, буде есть, спать с ними вместе, глотая воздух, в коем горящая свеча как будто в тумане или за завесою кажется. К счастию кадка с квасом на уксус похожим, и на дворе баня, в коей, коли не парятся, то спит скотина. Посконная рубаха, обувь данная природою, онучки с лаптями для выхода».
Наружный вид русской избы мало переменился со времени Мейерберга. Посмотрите на рисунки, присовокупленные к его Путешествию. Ничто так не похоже на русскую деревню в 16<62 году>, как русская деревня в 1833 году. Изба, мельница, забор — даже эта ёлка, это печальное тавро северной природы — ничто, кажется, не изменилось. Однако произошли улучшения, по крайней мере на больших дорогах: труба в каждой избе; стекла заменили натянутый пузырь; вообще более чистоты, удобства, того, что англичане называют comfort [комфорт (англ.)]. Очевидно, что Радищев начертал каррикатуру; но он упоминает о бане и о квасе как о необходимостях русского быта. Это уже признак довольства. Замечательно и то, что Радищев, заставив свою хозяйку жаловаться на голод и неурожай, оканчивает картину нужды и бедствия сею чертою: и начала сажать хлебы в печь.
Фон-Визин, лет за пятнадцать пред тем путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю. Вспомним описание Лабрюера; *[L’on voit certains animaux farouches, des mâles et des femelles, répandus par la campagne, noirs, livides et tout brûlés du soleil, attachés à la terre qu’ils fouillent et qu’ils remuent avec une opiniâtreté invincible; ils ont comme une voix articulée, et quand ils se lèvent sur leurs pieds, ils montrent une face humaine, et en effet ils sont des hommes; ils se retirent la nuit dans des tanières où ils vivent de pain noir, d’eau et de racines; ils épargnent aux autres hommes la peine de semer, de labourer et de recueillir pour vivre, et méritent ainsi de ne pas manquer de ce pain qu’ils ont semé“. Les Caractères. // По полям рассеяны какие-то дикие животные, самцы и самки, черные, с лицами землистого цвета, сожженные солнцем, склонившиеся к земле, которую они роют и ковыряют с непреодолимым упорством; у них как будто членораздельная речь, а когда они выпрямляются на ногах, то мы видим человеческое лицо; и действительно, эго — люди. На ночь они удаляются в свои логовища, где питаются черным хлебом, водой и кореньями; они избавляют других людей от труда сеять, обрабатывать и собирать для пропитания, и заслуживают того, чтобы не терпеть недостатка в хлебе, который сами сеют. «Характеры». (франц.)] слова госпожи Севинье ещё сильнее тем, что она говорит без негодования и горечи, а просто рассказывает, что видит и к чему привыкла. Судьба французского крестьянина не улучшилась в царствование Людовика XV и его преемника…
Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смидта или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что всё это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы пять тысяч или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию… У нас нет ничего подобного, Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен (кроме как в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности усиливает и раздражает корыстолюбие владельцев). Помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своего крестьянина доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет, чем вздумает и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу. Злоупотреблений везде много; уголовные дела везде ужасны.
Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. Путешественник ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud [ротозей (франц.)]; никогда не заметите в нем ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день… Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения… Благосостояние крестьян тесно связано с благосостоянием помещиков; это очевидно для всякого. Конечно: должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества …

Для полноты картины добавлю, что в черновой рукописи эта глава называлась «Подсолнечная», и там после слов «Людовика XV и его преемника…» следовал такой текст:

Всё это, конечно, переменилось [и я пологаю, что французский земледелец ныне счастливее русского крестьянина.]
Однако строки Рад.<ищева> навели на меня уныние. Я думал о судьбе русск.<ого> крестьянина.
К тому ж подушное, боярщина, оброк,
И выдался <ль> когда на свете
Хотя один мне радостный денек?..
Подле меня в карете сидел англичанин, человек лет 36. Я обратился к нему с вопросом: что может быть несчастнее русского крестьянина?
Англ.<ичанин>. Английский крестьянин.
Я. Как? Свободный англ.<ичанин>, по вашему мнению, несчастнее русского раба?
Он. Что такое свобода?
Я. Свобода есть возможность поступать по своей воле.
Он. Следственно, свободы нет нигде — ибо везде есть или законы, или естественные препятствия.
Я. Так, но разница покоряться предписанным нами самими законам, или повиноваться чужой воле.
Он. Ваша правда. [Но разве народ англ.<ийский> участвует в законодательстве? разве власть не в руках малого числа? разве требования народа могут быть исполнены его поверенными?]
Я. В чем вы полагаете народное благополучие?
Он. В умеренности и соразмерности податей.
Я. Как?
Он. Вообще повинности в России не очень тягостны для народа. Подушная платится миром. Оброк не разорителен (кроме в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности умножает корыстолюбие владельцев). Во всей России помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своему крестьянину доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет чем вздумает, и уходит иногда за 2000 верст вырабатывать себе деньгу. [И это называете вы рабством? Я не знаю во всей Европе народа, которому было бы дано более простору действовать.]
Я. Но злоупотребления…
Он. Злоупотреблений везде много. Прочтите жалобы англ.<ийских> фабричных работников — волоса встанут дыбом. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид — о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет об сукнах г-на Шмидта или об иголках г-на Томпсона. В России нет ничего подобного.
Я. Вы не читали наших уголовных дел.
Он. Уголовные дела везде ужасны; я говорю вам о том, что в Англии происходит в строгих пределах закона, не о злоупотреблениях, не о преступлениях. Кажется, нет в мире несчастнее английского работника — что хуже его жребия? — но посмотрите, что делается у нас при изобретении новой машины, вдруг избавляющей от каторжной работы тысяч пять или десять народу и лишающей их последнего средства к пропитанию?..
Я. Живали вы в наших деревнях?
Он. Я видал их проездом, и жалею, что не успел изучить нравы любопытного вашего народа.
Я. Что поразило вас более всего в русском крестьянине?
Он. Его опрятность, смышленность и свобода.
Я. Как это?
Он. Ваш крестьянин каждую субботу ходит в баню; умывается каждое утро, сверх того несколько раз в день моет себе руки.
О его смышлености говорить нечего. Путешественники ездят из края в край по России, не зная ни одного слова вашего языка, и везде их понимают, исполняют их требования, заключают условия; никогда не встречал я между ими ни то, что соседи наши называют un badaud [ротозей (франц.)], никогда не замечал в них ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. Переимчивость их всем известна; проворство и ловкость удивительны…
Я. Справедливо; но свобода? неужто вы русского крестьянина почитаете свободным?
Он. Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения! есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи? Вы не были в Англии?
Я. Не удалось.
Он. Так вы не видали оттенков подлости, отличающих у нас один класс от другого. Вы не видали раболепного maintien [поведение (франц.)] нижней каморы перед верхней; джентельменства перед аристокрацией; купечества перед джентельменством; бедности перед богатством; повиновения перед властию. — А нравы наши, а conv.<ersation> crim.<inal> [супружеская неверность (англ.)], а продажные голоса, а уловки министерства, а тиранство наше с Индиею, а отношения наши со всеми другими народами?
Англич<анин> мой разгорячился и совсем отдалился от предмета нашего разговора. Я перестал следовать за его мыслями — и мы приехали в Клин.

Не кажется ли вам, почтеннейшие, что и тут г-н Лангобард несколько погорячился, приведя наскоро обкорнанные цитаты (в тексте они выделены красным), да ещё задаваясь вопросом: «а где Пушкин мог читать «жалобы английских пролетариев на жизнь?». Так же так, ведь Энгельс издал свой труд «Положение рабочего класса в Англии» через восемь лет после смерти Пушкина, в 1845 году, а до 25-летнего Фридриха Фридриховича никто про англичанов ничего не знал, и про положение рабочего класса в Англии никто ничего не ведал.

А речь Джорджа Гордона Байрона в Палате лордов в защиту луддитов, произнесённая им 27 февраля 1812 года, куда девать? Эту речь лорд Байрон произнёс при обсуждении билля, предусматривавшего введение смертной казни рабочим, разрушавшим станки. Она была полностью опубликована в официальном издании «Парламентский журнал», а в сокращении в ряде английских газет. Очень содержательная речь! И всё про аглицких рабочих.

Но Пушкин про неё, самой собой не знал, даже будучи поклонником Байрона, которого открыл для себя во время южной ссылки в первой половине 1820-х годов, начав даже систематические изучать английский язык. Я уж не говорю про деревушку Болдино, где Пушкин и начал писать обсуждаемую статью. Там же англичанов совсем не водилось (не Лондон же!), поэтому Александр Сергеевич всё и сочинил. Газетов и журналов он, естественно не читал, а токмо слушал сказки Арины Родионовны.

Не, я всё время поражаюсь самомнению иных блогеров (или блохеров? как правильно?), которые с вытащив обрезанную цитатку, пытаются строить на ней небоскрёб своей теории.  К тому же они убеждены, что до интернета люди не могли найти нужную информацию, а сидели во тьме невежества.  Делать энтим ребятам в Новый год нечего что ли? Как, наверное, и мне, что потратил на разбор писания г-на Лангобарда несколько часов. К чему бы это?

И таки да, Пушкина процитировал по академическому изданию. Тому самому. Нового-то пока нет, увы… Разве что лангобарды издадут))))))

Материал: Фелискет
Иллюстрация: коллаж Фелискета
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем сообществе пользователем Felisket на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения. Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта на EMAIL abuse@newru.org с указанием адреса (URL) страницы, содержащей спорный материал. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.

Дочитал до конца? Жми кнопку!

Вам может понравиться...

9 Комментарий
старые
новые
Встроенные Обратные Связи
Все комментарии
ZIL.ok.130
ZIL.ok.130
4 лет назад

Знатно.
Почерпнул.
Решпект.

Gena
Gena
4 лет назад

Ужос! Лангобарда к позорному столбу и поить кальвадосом, не опохмеляя!

Proper
Proper
Администратор
для  Gena
4 лет назад

Вот-вот. И обратите внимание, что передоз кальвадоса и мулаток стабильно приводит к большевизму головного мозга. Кепка – ярчайший пример. Перебрал – и началось всё вот это “до основанья а затем”, “долой Террана” и прочее по списку Бланка-Ульянова.

О том, что эволюционный путь куда полезнее этого вот “до основанья” – товарищам невдомёк.

А ведь можно было бы задуматься – откуда взялся невиданный прогресс у США, сделавший заштатную колонию, заселенную уголовными отбросами, центром мира и светочем передовых технологий. И я вам скажу, откуда – там не было революций. Американцы как взялись строить страну – так ее и строили, не впадая в разрушение уже построенного. И до тех пор, пока они по максимуму использовали для этого свою географическую изолированность от клоачной Европы, не влезая в эти вот разрушительные войны и уничтожая всех, кто покушался на их собственную стабильность – всё у них было прекрасно.

Нынешняя задница в США вызвана именно тем, что их втянули в мировые разборки. Вот эти вот сотни военных баз, раскиданные по миру, и ведение войны сразу в нескольких местах – высосали из экономики США весь жир и дестабилизировали Америку изнутри. Им не демократию в Ирак надо было нести – а своих негров вешать, и Мексику в стойло загонять. Но увы – когда Господь хочет кого-то наказать, он лишает его разума, и дальше тот всё сам, всё сам.

Proper
Proper
Администратор
для  Felisket
4 лет назад

Заметьте – в 10-20-30 годах рабочие в США поднимали натуральные вооруженные восстания, захватывали города – но против них бросили армию и крошили их из пулеметов. И Гувер со своим ФБР поднялся отнюдь не на ловле бутлегеров и наркомафиози – он поднялся на ведении картотек сочувствующих большевизму, после чего в один прекрасный момент всех сочувствующих хором взяли, высадили на старые пароходы и утопили в океане (между прочим, от таких заходов сам Гувер офигел и протестовал – но его не стали слушать).

Вот так США обеспечили стабильность и эволюционное развитие.

Разумеется, в Педивикии вы об этом не прочитаете. Хотя отдельные эпизоды там есть.

Расстрел голодного марша в Детройте произошёл 7 марта 1932 года во время Великой депрессии, когда голодающие сокращённые рабочие завода Ford вышли на улицы с экономическими требованиями. Полиция и вооружённые службы Генри Форда (да-да, крупным капиталистам разрешили иметь собственные армии для наведения порядка) открыли огонь по рабочим. «New York Times» писала, что «улицы были залиты кровью». (официально считается, что убили четверых – но кто их считал).

Бойня в Ладлоу (англ. Ludlow massacre) — гибель людей во время атаки национальной гвардией штата Колорадо палаточного лагеря бастующих шахтёров. Событие произошло возле города Ладлоу 20 апреля 1914 года. В качестве ответной меры шахтёры самовооружились и атаковали несколько шахт, уничтожая собственность и вступая в перестрелки с национальной гвардией Колорадо. Этот инцидент якобы “стал самым кровавым” в 13-месячной стачке шахтёров Колорадо (на самом деле дальше власти просто блокировали информацию и приступили к массовым расстрелам). О количестве убитых можно судить хотя бы по тому, что “частная охрана” (наемная армия шахтовладельцев) применяла бронеавтомобиль с пулемётом, а также массово использовала станковые пулеметы. В конце концов столкновения были пресечены федеральными войсками, которые разоружили обе стороны. В настоящее время город Ладлоу заброшен.

Вот типичный пример: утром 20 апреля, во время Пасхи, которую праздновали многие греки-иммигранты, в лагерь пришли три охранника, потребовав освободить пленника, который, по их словам, удерживался в лагере. Одновременно полиция установила напротив лагеря пулемёт. Вооруженные шахтеры заняли позицию на железнодорожной насыпи и около 9.00 началась перестрелка, которая продолжалась весь день. В ходе боя к милиции подходило подкрепление, в итоге число бойцов со стороны компании достигло 177 человек. К 19.00 лагерь горел и милиция вошла в него. В лагере ими был захвачен лидер забастовщиков Луис Тикас, грек по национальности, и два других шахтера, позже они были застрелены.

После окончания забастовки было арестовано 408 шахтеров, из которых 332 обвинялись в убийствах, но никто своей вины не признал – что не помешало их посадить. 10 офицеров и 12 национальных гвардейцев попали под военный суд за Ладлоу, и были оправданы.

Прелестно, не правда ли? А ведь это – 1% правды из того, что творилось тогда в США.

Помнишь про “Ленский расстрел” 1912 года? Тот самый, после которого Ульянов-Бланк взял себе псевдоним “Ленин”? Его устроила компания «Lena Goldfields», принадлежавшая британцам и Гинцбургам (еврейские бароны, связанные с американским капиталом). Эти ребята просто действовали в России так же, как привыкли действовать в Британии и США.

Но в России, в отличие от США и Англии, интеллифе раздули эту историю (кстати, мелкий адвокатишка Керенский получил известность именно тогда – он пролез в председатели “общественной комиссии” по расследованию ленского расстрела), прошли стачки и митинги по всей стране, в которых участвовали около 300 тыс. человек, доля компании «Lena Goldfields Co., Ltd» в приисках была снижена с 66 % до 17 %, виновные наказаны и всякое такое.

Кстати, после победы большевиков в 1925 году компания «Лена голдфилдс» вновь получила право производить работы на сибирских (включая Ленские) золотых месторождениях сроком на 30 лет. Компании также были переданы Ревдинский, Биссердский, Северский металлургический заводы, Дегтярское, Зюзельское, Егоршинские угольные копи. При том, что доля советской власти была всего 7 %, а доля «Лена Голдфилдс» — 93 %. Привет любителям прекрасного СССР.

AndroID
AndroID
для  Proper
4 лет назад

Против шахтёров, емнип, применяли даже боевую авиацию.

Ванёк26
Ванёк26
4 лет назад

Огонь!
Вот академический труд!
Есть еще лю… эээ… коты в русских селениях!

Чтобы добавить комментарий, надо залогиниться.